Красавица и Плейбой

---

Глава 1. Однажды давным-давно

Давным-давно, далеко-далеко в Aкадемии Отори жил в великолепном особняке пока-еще-не-принц. В семье его любили, и был он красив и обаятелен, но при этом поверхностен, фальшив и тщеславен. Сердце его было камнем, душа — бесплодной пустыней, и единственной его отрадой было разбивать мечты людей, у которых они еще остались, ведь его собственные мечты давно были разбиты.

Однажды знойным вечером в особняке появился пожилой мужчина и обещал принцу черную розу, если тот поможет ему в поисках вечности. Лже-принц посмеялся над его мечтой и отказался от черной розы, но мужчина умолял не отвергать его и признался ему в любви. Принц, казалось, передумал и взял его в свою постель — но лишь затем, чтобы наутро с презрением оттолкнуть, высмеяв и мечту его, и любовь. Разгневанный мужчина, чье сердце было разбито, превратился в прекрасного юношу со светло-розовыми волосами. Еще-не-принца привлек его облик, и попытался он снова очаровать его, но было поздно: увидел юноша, что нет любви в сердце лже-принца, и нет в нем места мечтам.

Чтоб отомстить ему, пронзил юноша лже-принца черной розой и произнес заклятье. Зачарованный принц похитил Невесту-Розу, запечатав ее в стеклянном гробу в Замке, Где Обитает Вечность. Но проклятье лишь начало вступать в силу. «Ты будешь навечно заперт в этом замке, — сказал юноша с розовыми волосами, — и будут с тобой здесь лишь те, кого ты соблазнил без любви». Лже-принц лишь ухмыльнулся в ответ, не сочтя это наказанием. «Ты останешься здесь, бессердечный ублюдок и развратник, пока…»

«...Пока не найду девушку, которая полюбит меня несмотря ни на что?»

«Нет, — нахмурился юноша. — Пока не найдешь девушку, которая не попадется на твои уловки. Девушку, которую не сможешь соблазнить. И тогда начнется мое истинное отмщение, ибо ты полюбишь ее, но она не ответит тебе взаимностью, пока ты не узнаешь истинную цену мечты».

Прошли месяцы, и председатель попечительского совета Академии Отори стал посылать девушек — и юношей — в Замок, Где Обитает Вечность, в надежде освободить Плейбоя — и вернуть Невесту-Розу, — но все они без исключения пали жертвами обаяния Плейбоя и остались служить в замке. И доволен был Плейбой замком и своим пленным гаремом, пока в один прекрасный день не пришел в замок кое-кто еще...

Глава 2. Секрет Вакабы

Утэна перевелась в Академию Отори всего полтора месяца назад, но ей уже казалось, что она всегда здесь жила. Каждое здание, каждая тропинка были знакомы ей как кольцо на левой руке, подаренное Принцем. «Это кольцо приведет тебя ко мне», — сказал он тогда, осушив ее слезы поцелуем, и розы, изображенные повсюду в этой школе, укрепляли ее уверенность в том, что он где-то здесь, поблизости — нужно лишь его найти. А до тех пор Утэна собиралась носить свою черно-красную форму, которая вызвала такой ажиотаж в день ее прибытия сюда. Может, все прошло бы легче, сообщи она учителям настоящую причину, по которой ее носит, — но она уже убедилась на собственном опыте, что объяснение «я должна стать Принцем, чтобы спасти одну девушку» не очень подходит для преподавательского состава.

В этот совершенно обычный день Утэна обедала на лужайке с лучшей подругой и соседкой по комнате, жизнерадостной шатенкой Вакабой. Приготовленный ею обед был, как обычно, не просто вкусной едой, но и бурным изъявлением любви. Утэна не возражала; она знала, что Вакаба это не всерьез — просто оттачивает свое мастерство к тому дню, когда у нее появится принц, которому можно будет готовить. Наверняка у нее уже был кто-то на примете, и Утэну слегка беспокоило то, что Вакаба как будто специально игнорировала этого неизвестного парня ради притворной влюбленности. В данный момент она бодро и без передышки делилась с Утэной последними слухами.

— ...И у нас опять пропала ученица! Помнишь Кэйко, главную подпевалу Нанами? Ее с позавчерашнего дня никто не видел, временная президентша студсовета уже кипятком плюется!

Утэна кивнула, смутно припоминая слегка психованную блондинку в ярко-желтом мундире, которая исполняла обязанности своего брата, президента студсовета, в его отсутствие. Никто толком не знал, что случилось с Кирю Тогой, но его младшая сестра всем заявляла, что будет работать вместо него, пока он не вернется. Были, конечно, недовольные, но поскольку остальные члены Студенческого совета не возражали, никто другой возразить уже не мог.

Вакаба тревожно огляделась вокруг, затем наклонилась поближе к Утэне.

— Я тебе кое-что скажу, но это секрет. Я знаю, куда делась Кэйко!

— Знаешь?

— Тс-с! Тише! — Вакаба опять покрутила головой, проверяя, что в пределах слышимости никого нет. — Я видела, как она шла в лес, что на краю школьной территории. Позавчера на закате.

— Вакаба, а зачем ты за ней следила? — еще больше удивилась Утэна.

— Я за ней не следила, — запротестовала та. — Я просто… хм…

— А за кем следила? — с улыбкой поддразнила ее Утэна. Может, на этот раз подруга проговорится о своем принце?

— Ни за ке-е-ем...

Глядя на то, как Вакаба залилась румянцем, поверить в это было трудно. То, как она смущенно потирала кончик носа, тоже не добавляло сказанному правдоподобия.

— Ладно, значит, ты случайно увидела, как Кэйко входит в лес. В который ученикам входить запрещено. И где на входе резная каменная плита с ручкой посередине. В тот самый лес?

Вакаба кивнула, не решаясь произнести это вслух.

Утэна подвинулась к ней поближе и подперла кулаком подбородок, поставив локоть на колено.

— ...И как она сумела туда войти?

— Просто потянула за ручку, и откуда-то полилось много воды. Я не разглядела, что случилось, но слышно было, как камень скребет по камню. Когда вода перестала течь, плита стояла на своем месте, а Кэйко нигде не было. Я попробовала подергать ручку, но ничего не произошло.

— Лучше держись от леса подальше. — Утэну насторожил азартный вид подруги. — Ты же знаешь, туда разрешено ходить только членам студсовета.

— Знаю. — Вакабу это, кажется, ничуть не обеспокоило. Она снова стала постукивать пальцами друг о друга. — А ты слышала, что говорят о том, почему учеников туда не пускают?

Утэна помотала головой, и Вакаба удивленно воскликнула:

— Не слышала? Как ты могла вообще ничего не слышать? По слухам, там что-то заперто, но никто не знает, что именно, а Студенческий совет не разглашает информацию. Одни говорят, что там живет кошмарное чудовище, которое жрет сердца, а другие — что это просто избалованный богатый плейбой, который их разбивает. Некоторые парни шепчутся между собой, что в лесу заточена красавица-принцесса, а девушки — что прекрасный принц.

— Вот как? И кто из них, по-твоему, прав?

Вакаба вместо ответа сосредоточилась на своих пальцах. Утэна вздохнула.

— Короче, просто будь поосторожнее, ладно? У меня после уроков еще баскетбол, приду поздно. Увидимся вечером в кампусе, и спасибо за обед — хотя лучше бы ты все-таки отдала его парню, который тебе нравится.

Обычно в ответ на такие подколки немедленно звучал шутливый протест: мол, Утэна, ты моя единственная! Но сегодня Вакаба лишь покраснела чуть сильнее и кивнула. Слегка обескураженная таким поворотом событий, Утэна вынула из своих длинных розовых волос несколько запутавшихся листьев и направилась на послеобеденные занятия.

— Я пришла!

Утэну встретили лишь тишина да сгущающиеся за окном сумерки. Озадаченная, она принялась за обычные вечерние дела. Чай. Уроки. Печенье после уроков. Переодевание из формы в пижаму. Но после этого все застопорилось. Где же Вакаба? Не было никакой записки, никакого намека на то, куда она делась, кроме...

Утэна исследовала маленькую кухоньку, как детектив — место преступления. Похоже, мешок с рисом стал чуть легче? И разве в холодильнике с утра не лежало чуть больше креветок и четное число яиц? Пока она ставила кассету с яйцами на место, ей пришла в голову еще одна мысль. Через секунду она убедилась, что коробки для обеда в шкафчике нет.

Вторая чашка чая остывала рядом на столе, пока Утэна размышляла, где же ее соседка по комнате могла задержаться допоздна. Когда чай совсем остыл, уже стемнело, и Утэна практически убедила себя в том, что у Вакабы тайное свидание. Улыбаясь при мысли об этом, она прибралась в комнате и заперла дверь. Несомненно, Вакаба вернется за полночь, хихикая, румяная от счастья, и Утэна встанет послушать, что она расскажет. Утэна забралась на нижнюю кровать и спокойно уснула, уверенная, что подруга наконец-то встретилась со своим принцем.

Но проснулась она только утром.

Уже не уверенная в том, что именно случилось с Вакабой, Утэна поспешно оделась и через несколько минут вылетела за дверь, не задержавшись даже, чтобы съесть тост — обычный завтрак, когда Вакаба не готовила. Она побежала к кампусу, лавируя в утреннем потоке учеников. Занятия на беговой дорожке обеспечили ей скорость, а баскетбол — ловкость. Утэна пробежала мимо одноклассников, оставляя без внимания дружный хор девушек и небрежные приветствия парней, но высматривая в толпе белые мундиры, которые носили члены Студенческого совета. После того, как пропали первые несколько учеников, вице-президент совета Сайондзи объявил, что обо всех исчезновениях необходимо докладывать как можно скорее. Естественно, это было до того, как Нанами пришло в голову занять место брата. Нанами не волновали пропавшие студенты, если они не входили в число ее верных слуг.

Вот! Зеленый на белом! Это Сайондзи. Утэна пригнулась и, пробравшись сквозь толпу, настигла его в тот момент, когда он собирался войти в здание, где проходили собрания студсовета.

— Господин вице-президент!

Сайондзи обернулся, явно недовольный задержкой.

— Да? Чего тебе? Выкладывай.

Утэна прислонилась к двери, чтобы перевести дыхание и не дать Сайондзи сбежать.

— Я пришла сообщить об исчезновении. Моя соседка по комнате, Вакаба. Она не вернулась домой этой ночью.

— И что я, по-твоему, с этим должен сделать? — вспылил Сайондзи, пытаясь открыть дверь и сердито поглядывая на левую руку Утэны, которая держала дверь закрытой. — О, понятно, — неискренне произнес он, — ты явно очень обеспокоена. Что ж, если хочешь попытать счастья, отправляйся в лес.

— И как мне попасть внутрь? — требовательно спросила Утэна, которую такое отношение вице-президента совета не порадовало.

— С помощью кольца, разумеется. — Сайондзи посмотрел на нее высокомерно и презрительно. — Ты что, вообще ничего не знаешь?

Он поднял левую руку и продемонстрировал точно такое же кольцо, как у нее.

Потрясенная Утэна отняла руку от двери, чтобы убедиться, что ее кольцо никуда не делось. Оно было на месте — но Сайондзи, улучив момент, прошмыгнул внутрь, и она осталась одна.

«Зачем лесу ворота?» — гадала Утэна, глядя на резной камень и единственный выступ на нем, который не походил ни на одну виденную ею прежде дверную ручку. Ну и как открыть это кольцом? Впрочем, Вакаба сказала, что Кэйко просто потянула за ручку, так что… пан или пропал.

Ручка подалась, когда она потянула ее левой рукой, но лишь немного — и капля холодной воды вылетела и разбилась о розу на кольце. Позади Утэны начала литься вода, хотя, обернувшись, она так и не увидела, откуда именно. Скрежет камня о камень снова привлек ее внимание к воротам: их части неведомым образом сдвинулись так, что не просто открыли проход, но еще и сложились наверху в розу.

Утэна прошла под розой в лес. Идти по дороге было легко: она была аккуратно вымощена белым камнем, а по бокам стояли резные столбы, на которых, наверно, ночью загорались фонари. Гигантская винтовая лестница, обвивающая некую опору, озадачила ее сильнее. Неужели придется по ней взбираться? Это же займет не один час! И куда она вообще ведет? Верх лестницы скрывал туман, витавший над кронами деревьев. Утена не могла припомнить, чтобы над лесом торчала какая-то лестница, тем более ведущая куда-то. Ее настолько поглотили размышления о том, что у лестницы наверху, что она чуть не врезалась в ее подножие.

Ну и что она тут делает? Неужели правда собирается забраться наверх по этой безумной лестнице в середине леса, в котором, по слухам, живет не то чудовище, не то плейбой, не то принцесса, не то принц? Зачем она здесь?

Утэна поставила ногу на ступеньку. Поднялась. Наступила на вторую ступеньку.

Она собиралась найти свою подругу.

Глава 3. Адская лестница

Левая нога. Правая нога. Левая нуга… нога. Ее баранья нога. Нет! Не баранья. Просто ее нога. Куриная нога с подливкой и картофельным пюре… Нет! Утэна помотала головой, пытаясь избавиться от мыслей о еде. Часов у нее не было, и она не знала, как долго уже поднимается. По солнцу тоже ничего нельзя было определить — оно лишь превращало туман в сверкающее опаловое море, что выглядело красиво, но теней не давало. Хотя она все равно не смогла бы определить по своей тени, настал ли уже полдень; она успела забыть, в какой стороне был вход, и забралась уже слишком высоко, чтобы без опаски подойти к краю — что наружному, что внутреннему. Лестница шла вокруг пустой, похожей на клетку колонны, не касаясь ее. Между ступенями и центральным стержнем оставалось целых три с половиной метра — больше, чем Утэна могла бы перепрыгнуть, потеряй она равновесие. Поэтому она шла кругами, не зная, насколько высоко уже поднялась, не ведая, приведет ли следующий поворот ее наверх или эта адская лестница все-таки бесконечна.

На миг закружилась голова, отчего Утэне пришлось поспешно сесть, вцепившись в ступеньки за спиной и крепко закрыв глаза. Если б она знала, сколько придется подниматься, пообедала бы сначала и взяла бы с собой бутылку воды. Или даже осла, навьюченного недельным запасом провизии и бочкой воды. В ушах зашумела кровь, и ей показалось, что нечто прогромыхало вверх по пустой колонне, но когда она открыла глаза, там ничего не было. Вздохнув, Утэна осторожно встала на ноги и продолжила подниматься. Ее тело решило забыть про голод и вместо этого сконцентрировалось на жажде. Образы холодных напитков бомбардировали ее разум; все холодное, что она когда-либо пила, плясало перед затуманивающимися глазами. Когда и это не заставило ее проявить здравомыслие и спуститься по лестнице обратно, мозг переключился на реки, озера, даже бассейны и тот таинственный водопад, что струился возле ворот в лесу. Утэна продолжала подниматься. Решимость ее все таяла, и в конце концов она уже просто механически переставляла ноги, в трансе карабкаясь все выше.

Споткнувшись, она на миг запаниковала, что сейчас свалится и разобьется насмерть. За паникой последовало облегчение от того, что подниматься больше не надо, и укол совести: вот умрет она сейчас и подведет Вакабу. Следом — извинение перед девочкой из давнего кошмара, для которой она старалась стать принцем, чтобы спасти ее. Утэна открыла глаза, чтобы встретить неизбежное, едва успела выставить руки перед собой, защищая лицо, — и упала ничком на твердые плиты… неведомого места. Она пролежала так несколько минут, переводя дух, прежде чем осмотреться. Смотреть было особо не на что: широкая мощеная камнем площадка, окруженная низкой зубчатой стеной. После такого адского восхождения это разочаровывало. Утэна перевернулась на спину и посмотрела вверх.

Поначалу это были просто красивые огоньки, сверкавшие в жемчужном тумане. Потом Утэна заметила башни. Дворики. Прямо над ней в воздухе висел вверх ногами замок — и как будто колебался, пока ее усталый мозг пытался осмыслить увиденное. Мозг в итоге решил, что замок там висеть не может — а значит, он падает.

Невольно зажмурившись, Утэна попыталась увернуться от падающего здания, и у нее снова закружилась голова. Когда головокружение прошло, она открыла глаза и увидела, что замок вовсе не падает и уже не перевернут. Что-то во всем этом было не так, но забег по адской лестнице плохо влиял на способность трезво мыслить. С тяжелым вздохом она перевернулась, пытаясь подняться, но ноги ей служить отказались, и к великолепным дверям замка пришлось ползти. Резьба на дверях была несомненно изысканной; Утэна поднялась, цепляясь за нее, и почти случайно приподняла дверной молоток. Отпущенный, он упал обратно с глухим стуком, который эхом разнесся по ту сторону дверей.

— Нет. Ни за что.

— Не глупи, мы же не можем просто оставить ее там.

— Можем — и оставим. Ее здесь быть не должно.

— Правда? А как тогда она здесь оказалась?

— Хозяин будет в ярости.

— Почему? Это всего лишь еще одна девушка.

— Предупреждаю, ни шага к двери!

— Или что? Пожалуешься хозяину?

— Да! Пожалуюсь!

— Ну так жалуйся.

Сайондзи прошагал к двери, лишь ненадолго задержавшись у стола, чтобы взять подсвечник. Нервы Мики не выдержали, и он побежал вглубь замка.

Дверь, к которой прислонилась Утэна, неожиданно сдвинулась, все быстрее открываясь вовнутрь. Не успев сохранить равновесие, она следом за дверью ввалилась внутрь и оказалась в сумрачном холле. Все, что она могла разглядеть в льющемся из дверей жемчужном свете, выглядело величественно, но дальше было темным-темно… виднелось только отражение свечи, мелькавшей в одном из коридоров. Утэна вдруг испугалась остаться совсем одна в темном замке и, заставив дрожащие ноги двигаться, захромала вслед за человеком со свечой. Путь лежал вверх по лестницам, где она закусила губу, чувствуя, как горят от усилий мышцы; вдоль комнат, на обстановку которых она в спешке не обратила внимания; вниз по лестницам, где у нее выступили слезы, пока она старалась не рухнуть; и наконец по коридору, который привел в комнату без другого выхода.

Комната оказалась, по меркам замка, совсем небольшой, практически чуланом — если бы в чуланах бывали витражные окна вместо потолка и стояли стеклянные гробы с розами и спящими принцессами. Во всяком случае, Утэна решила, что это та самая принцесса, которая, по слухам, была заточена в лесу. Кожа ее была смуглой, черты лица — тонкими, а волосы — фиолетовым водопадом, в котором запутались заполнявшие гроб белые розы. Голову увенчивала небольшая золотая корона, а подол платья был очень длинным, и метры красной ткани лежали у ее ног. Грудь принцессы медленно поднималась и опадала. Витражи окрашивали жемчужный свет, преломленный туманом, в розовый и зеленый, словно на всей комнате лежала тень розы. Утэне еще никогда и нигде не было так спокойно. С другой стороны, она никогда прежде не пыталась карабкаться по адской лестнице на голодный желудок, а это явно могло повлиять на восприятие. Как бы то ни было, сил возвращаться не оставалось, даже если бы она смогла найти обратную дорогу.

Утэна свернулась калачиком на полу — остаток места заняли ее розовые волосы — и уснула.

— Господин Тога! Господин Тога! — Мики бежал по замку, заглядывая в двери и выглядывая из окон. Замковые слуги удивленно глядели, как он проносится мимо, гадая, что встревожило обычно невозмутимого дворецкого. — Господин Тога! ...Ох. — Остановившись, он покраснел и отвернулся, чтобы не видеть, как оригинально Тога использует табурет перед роялем и пианистку на нем.

Вторжение ничуть не обеспокоило хозяина замка. С томной улыбкой, которая так часто вызывала слабость в коленках и подтачивала решимость, он поманил дворецкого к себе.

— О, Мики, да ты покраснел. — Тога посмотрел на него сквозь длинные темные ресницы. — И выглядишь при этом просто прелестно. Не правда ли, Кодзуэ?

— Чистая правда, господин Тога, — пианистка усмехнулась, глядя на своего брата-близнеца.

— Что тебя так взволновало, Мики?

— В замке появилась девушка. — Мики с трудом сглотнул, не глядя на сестру. — Новенькая. Без допуска. Ее не должно здесь быть, но Сайондзи ее впустил, и…

— Новая девушка? — Брови Тоги изящно поднялись за завесой шелковистых волос. — Какой приятный сюрприз. Мне не говорили, что мы уже ждем новенькую.

— Мы и не ждали, — нетерпеливо произнес Мики. — Она здесь без разрешения, и...

— Тогда как она сюда попала? — лениво поинтересовался Тога, рассеянно лаская пианистку. — Лифт не поднялся бы, не будь у нее Печати Розы.

— Дошла по лестнице. — Мики скрипнул зубами.

Аристократические брови поднялись еще выше.

— По лестнице? Очаровательно.

Тихие постанывания прекратились, когда Тога встал, переключив свое внимание на новую девушку.

— Я должен поприветствовать ее в замке, — непринужденно сказал он, поправляя одежду. — Мики, подмени меня здесь, хорошо?

Мики беспомощно смотрел, как его хозяин неспешно выходит из комнаты. Затем боязливо обернулся и наткнулся на выжидающий взгляд Кодзуэ.

Он сглотнул.

Утэна проснулась не от голода и не от жажды. Даже не от боли в мышцах, хотя те очень старались обратить на себя внимание. В сущности, от ерунды. Чьи-то пальцы, лаская ее левую руку, прикоснулись к кольцу, потянули его...

Не успел Тога моргнуть, как Утэна перешла из бессознательного состояния в разгневанное и готовое к бою — и вырвалась из его хватки так быстро, что его рука чуть не задымилась. Она продолжила движение совершенно инстинктивно и осознала, что собиралась закатить ему пощечину, только когда Тога уже перехватил ее руку и поднес к губам для поцелуя. Шокированная, она пару секунд глядела на него, прежде чем сообразила, что лежит головой у него на коленях, а второй рукой он гладит ее по волосам унизительно собственническим жестом. Моргнув еще раз, Тога обнаружил, что его новая гостья уже съежилась в самом дальнем углу комнаты, забившись между стеклянным гробом и стеной.

Он улыбнулся, и полуопущенные ресницы превратили улыбку в приглашение.

— Ну-ка, что у нас тут? Кажется, моя спящая красавица — настоящая дикая роза. — Хозяин замка плавно поднялся на ноги, завершив движение куртуазным поклоном. — Прекрасная роза, ты пришла, чтобы расцвести в моем саду?

«Ладно, похоже, насчет плейбоя слухи не врали», — подумала Утэна, вставая и пытаясь придумать какой-нибудь ответ, который не был бы односложным вопросом. Но когда она попробовала заговорить, пересохшее горло выдало лишь карканье и кашель. После чего она раскашлялась еще сильнее, перед глазами поплыли пятна, а потом мир покачнулся и потемнел.

— Сайондзи?

Парень с зелеными волосами шагнул в комнатку, добавив к розово-зеленому освещению теплое сияние свечи.

— Да, Тога?

— Похоже, у нас нежданная гостья. — Хозяин замка не отрывал взгляда от лица бессознательной девушки, которую нежно баюкал на руках. — Будь добр, попроси моего дворецкого и главную прачку приготовить для нее комнату. Думаю, ты найдешь их возле рояля.

Губы Сайондзи изогнулись в понимающей ухмылке.

— Да, и предупреди кухню. Вечером я хочу устроить для нее банкет, но до того ей понадобится что-нибудь, чтобы восстановить силы. — Тога провел пальцем по ее сухим губам, будто оценивая, каково будет ощутить их под своими.

— Конечно.

Тога наконец поднял взгляд и одарил своего управляющего улыбкой, прикрыв глаза.

— Я знал, что могу на тебя рассчитывать.

Сайондзи дурашливо поклонился в ответ на похвалу и удалился, оставив бесчувственную Утэну на попечение Тоги.

— Вакаба? — Сайондзи с холодным весельем наблюдал за тем, как на лице девушки сменяют друг друга легкий испуг, радостная надежда и горькое разочарование. Немного жестокая улыбка искривила его губы. — Помнишь обед, который ты приготовила для меня вчера? Можешь сделать еще один такой?

Ничего не подозревающая девушка явственно просияла и, слегка зарумянившись, кивнула, не решаясь ответить вслух.

— Принеси его в Розовую комнату через двадцать минут, — решительно произнес управляющий, уходя из кухни и от смущенной девушки.

Глава 4. Тога остается без сладкого

Утэна стояла перед стеклянным гробом принцессы, рассеянно размышляя, куда подевался красноволосый плейбой. Впрочем, на самом деле это ее не интересовало. Ростом принцесса была ниже Утэны, и ее босые ноги не доставали до нижнего края гроба, но она лежала на розах так, что глаза обеих девушек оказались на одном уровне. Утэна смотрела, как медленно поднимается и опускается грудь спящей принцессы, гадая, как та дышит в гробу, и никак не могла отделаться от ощущения, что забыла что-то очень важное.

Глаза принцессы распахнулись; они оказались зелеными, как листва, и полными такой боли, что ее безмолвное страдание пригвоздило Утэну к месту. У нее перехватило дыхание, и ей вдруг показалось, что это она сама заперта в стеклянном гробу и не может дышать. Она пыталась перебороть всепоглощающую боль принцессы, двинуться вперед, разбить гроб, но не могла пошевелить и пальцем. Ужас Утэны усилился, когда она поняла, что розы движутся, их стебли обвиваются вокруг принцессы, и под шипами выступает кровь — не стали ли они длиннее? Да, шипы росли, удлинялись, и уже не просто царапали кожу, но протыкали ее… вонзались в тело…

Внезапно шипы будто взорвались, разбив гроб и разбросав розы, и превратились в клинки мечей, что держали смуглую девушку подвешенной в воздухе, пронзая ее со всех сторон. Теперь Утэна вспомнила, вспомнила зеленоглазую девочку в красном платье, взгляд, полный безмолвного страдания, и свою клятву стать принцем и освободить ее…

Стук в дверь разбудил Утэну, и она растерянно попыталась выпутаться из остатков сна — кошмара? — и понять, где оказалась. Комната была совершенно незнакомой и такой роскошной, какую она себе и вообразить бы не смогла. Кровать, например, могла бы вместить шестерых, на ней были шелковые простыни, а резные столбики по краям поддерживали бархатный балдахин и… зеркало? Зачем кому-то понадобилось вешать туда зеркало? В дверь снова постучали, и Утэна хотела спросить, кто это, но из горла вырвалось лишь хриплое карканье. Кто бы ни принес ее сюда, он, судя по всему, это предвидел. На позолоченной прикроватной тумбочке — только руку протянуть — стояли хрустальный кубок и кувшин с ледяной водой. Утэна уже наполовину опустошила третий кубок, когда дверь чуть приоткрылась, и очень знакомый голос спросил:

— Сайондзи?

— Вакаба? — Утэна едва не поперхнулась водой.

— Утэна? — Та заглянула в дверь и, оглядев комнату, обнаружила подругу возле кровати. — Это ты! — С этими словами Вакаба немедленно бросилась к ней и обняла. — Ох, Утэна! Как ты сюда попала? Он что, и тебя соблазнил? Уж надеюсь, что нет! Лучше б ему и пальцем не тронуть мою Утэну!

— Вакаба, помедленнее. Кто соблазнил? В каком смысле «и тебя»? Что случилось? — Утэна стоически переносила крепкие объятья, зная, что ничто на свете не способно оторвать Вакабу, пока та сама не отцепится. В животе у нее заурчало, и она вспомнила, что не ела со вчерашнего дня.

— А-ах! Что ж я делаю, заболталась тут, а моя Утэна голодная! — Вакаба отпустила Утэну и сунула ей коробку с обедом. — Вот, поешь! Я это сделала для Сайондзи, но, видимо, он просил меня приготовить это для тебя, так что...

Утэна взяла коробку и села на кровать, пробуя знакомую приготовленную с любовью еду.

— Сайондзи здесь? Я так понимаю, это за ним ты следила, когда увидела, как Кэйко вошла в лес?

Вакаба зарделась и кивнула, постукивая кончиками пальцев друг о друга.

— Какой-то смуглый мужчина подошел ко мне после того, как ты ушла на занятия, и сказал, что может помочь пройти следом за Сайондзи. Он дал мне кольцо, — она раскрыла ладони, показывая, что на пальцах ничего нет, — но я его потеряла где-то тут. В общем, я пришла в лес, там оказалась дорога и какой-то странный лифт в середине гигантской лестницы, потом меня встретил секретарь Студенческого совета Мики и сказал, что меня ждут, и он проводит меня к принцу, и...

— Подожди-ка, — торопливо проглотив еду, прервала ее Утэна. — Лифт? Эта штука в середине лестницы — лифт?

— Д-да?..

Утэна застонала.

— Лифт. Ну и дура же я. Продолжай, — сказала она, отмахнувшись от незаданных вопросов Вакабы.

— Ну, он провел меня через этот замок к принцу… — Тут Вакаба отчаянно покраснела. — Не попадайся на его удочку, Утэна. Он попытается очаровать тебя, но все, что ему нужно — это… это… — Она отвернулась, все еще красная до ушей, но теперь еще и рассерженная. — Он просто использует тебя и выбросит. Я думала, что никогда не влюблюсь ни в кого, кроме Сайондзи, но...

— Кто, Вакаба? — мягко спросила Утэна. — Кто этот так называемый принц?

— Господин Тога, — с несчастным видом ответила та. — Президент Студенческого совета Кирю Тога.

— У него красные волосы?

Вакаба кивнула.

— Синие глаза?

Еще кивок.

— Глубокий бархатный голос?

— Это он, да.

Утэна фыркнула и продолжила поглощать приготовленный с любовью обед.

— Я его видела. Будет ко мне приставать — получит пинка.

— Ура! — Вакаба снова бросилась к ней на шею. — Так держать, Утэна!

Дверь затряслась от энергичного стука, и Вакаба отшатнулась от Утэны. В комнату вошла девушка с темными волосами, собранными в два хвоста, и жестким взглядом.

— Значит, это о тебе говорил хозяин. — Она прошла прямо к Утэне и остановилась, скрестив руки на груди и недружелюбно оглядев ее. — Вижу, придется немало поработать, чтобы привести тебя в приличный вид.

Утэна вопросительно глянула на Вакабу, когда новоприбывшая направилась к гардеробу и начала перебирать платья. Вакаба пожала плечами и показала на опустевшую коробку; Утэна кивнула, и Вакаба потихоньку удалилась, забрав коробку с собой, как раз когда девушка с хвостиками отвернулась от шкафа.

— Вот, это должно тебе подойти. — Она протянула Утэне платье из бледно-розового шелка с кружевными воланами, открытыми плечами и с достаточно пышной юбкой, чтобы сойти за бальное.

— Что? Я такое не надену!

— Ну и в этом ты тоже не останешься! — сердито заявила девушка. — Господин Тога попросил меня проследить, чтобы ты была подобающе одета для ужина, и я прослежу! Хоть ты и не заслуживаешь оказанной тебе чести!

— Послушай… Кэйко, так ведь? — Утэна потерла виски. — Я пришла сюда просто потому, что беспокоилась за Вакабу. У меня нет ни малейшего желания ужинать с «господином Тогой», и если для этого требуется надевать платье, я никуда не пойду.

Кейко побледнела, затем покраснела, оскорбившись за хозяина.

— Но ты должна! Господин Тога так велел!

Дверь распахнулась без стука, и за ней обнаружился паренек с синими волосами, который чопорно поклонился; он явно был не в восторге от того, что вынужден здесь находиться.

— Ужин подан, — объявил недовольный дворецкий.

Хозяин замка сидел во главе стола, откинувшись на спинку стула, и крутил в пальцах кубок. Застеленный белоснежной скатертью стол был сервирован тончайшим фарфором, серебром, поблескивавшим, как расплавленный лунный свет, и прозрачным хрусталем. Возле стола стояли всего два стула из позолоченного дерева, обтянутые красным бархатом. Рядом с камином ждали Сайондзи и Вакаба, готовые услужить хозяину и его гостье… когда она прибудет.

— Что за задержка? — томно вопросил Тога. — Я велел Мики привести ее; почему она все еще не здесь?

— Проявите терпение, господин, — робко отозвалась Вакаба. — Наверно, Кэйко все еще ее причесывает или наряжает.

Сайондзи прислонился к стене, скрестив руки на груди.

— Тога, ты не думал, что эта девушка может оказаться… той самой?

Тога раздраженно глянул на своего управляющего.

— Конечно, нет. За дурака меня принимаешь?

— Вот и хорошо… — пробормотал Сайондзи.

Тога, не прислушиваясь, продолжал дальше:

— Сладкие речи, пара поцелуев, и она будет моей к полуночи.

— Она не так проста, — мрачно предупредила Вакаба.

Сайондзи согласно хмыкнул:

— С этой придется повозиться.

— Не поможет, — почти промурлыкал Тога. — Она же восторженная идеалистка, а я как раз… ну, вы сами все видите. — Он принял изящную позу. Отблески огня из камина позолотили его безупречную кожу и заиграли в волосах.

— Надеюсь, она разглядит не только это, — прошептала Вакаба Сайондзи, который согласно кивнул.

— И как же ей это удастся? — ухмыльнувшись, спросил Тога, и его слуги вздрогнули.

— Ну, для начала вы могли бы не выставлять себя в выгодном свете, — с сарказмом отозвалась Вакаба. — Или попробовать вести себя как джентльмен, а не как озабоченный плейбой.

— Когда она войдет, одари ее своей эффектной и любезной улыбкой, — с непроницаемым выражением лица заявил Сайондзи. — В прошлый раз это отлично подействовало.

— О, но только не напугайте ее, — продолжила Вакаба.

— Порази ее своим остроумием. — Сарказм Сайондзи сравнялся с интонацией Вакабы.

— Она хрупкий цветок, будьте нежнее.

— Осыпь ее комплиментами. — Судя по виду Сайондзи, он отлично знал, что констатирует факт.

— Или будьте искренним, — расстроенно огрызнулась Вакаба.

Тога оглядел свою новую повариху, заломив бровь.

— Ну-ну, спокойней, — беззлобно сказал он.

Дверь тихо скрипнула, открываясь.

— А вот и она! — удовлетворенно объявил Тога.

В дверь заглянул угрюмый Мики.

— Добрый вечер, господин Тога…

Хозяин замка тут же потерял довольный вид.

— Ну, Мики? Где она?

Внимание дворецкого привлекло исключительно интересное пятно на стене.

— Новенькая?.. Ну, хм… она… — Он глянул на хозяина и занервничал еще больше. — Видите ли, она сейчас…

— Мики, — рыкнул Тога.

— Обстоятельства сложились таким образом, что… ох… она не придет.

Вакаба и Сайондзи вскинулись. Тога качнулся назад, будто его ударили:

— Что?

Утэна как раз отмахивалась изящным табуретом с гнутыми ножками от решительно настроенной и вооруженной расческой Кэйко, когда в дверь, подпертую перевернутым креслом, постучали.

— Моя прекрасная роза, разве Мики не передал тебе, что ужин подан?

Приятный голос, раздавшийся из-за двери, застал Утэну врасплох, и Кэйко удалось стукнуть ее расческой по костяшкам пальцев, заставив выронить вычурный табурет.

— Я не голодна! — Обезоруженная Утэна вынуждена была метнуться к кровати и схватить подушку, чтобы продолжить отбиваться. Голову резко дернуло назад — противница оказалась так же быстра и все еще твердо намеревалась ее причесать.

— У тебя все в порядке? — Дверь со стуком уперлась в кресло. — Дверь не открывается, может, мне ее выломать?

— Уходи. — Утэна размахнулась вышитой подушкой и треснула Кэйко сбоку по голове. — Оставь меня в покое. — Еще один удар заставил ту отступить.

— Если ты настаиваешь, — донесся из-за двери обиженный голос Тоги. — Я просто пытался вести себя как джентльмен.

После третьего удара Кэйко бросила расческу и ретировалась под сомнительную защиту двери.

— Господин Тога, она упрямится!

— Будь понежнее, — посоветовал его приятный голос. — Дивная роза, не присоединишься ли ты ко мне за ужином?

— Нет! — Утэна на миг уткнулась лицом в подушку, борясь с желанием запустить ею в дверь.

— Мне доставит несказанное удовольствие, если ты поужинаешь со мной.

Утэна уставилась на дверь. Он просто так не сдастся, да?

— Ну пожалуйста.

— Спасибо, но нет, — твердо сказала она, глядя, как Кэйко пытается оттащить кресло от двери.

— Ты же не можешь сидеть там вечно. — В бархатном голосе появились веселые нотки.

— Могу, если Кэйко не справится с креслом, — пробормотала Утэна.

— Мне бы не хотелось, чтобы ты голодала, — преувеличенно заботливым тоном сказал Тога. Затем сурово посмотрел на Вакабу: — Если она не будет есть со мной, она вообще есть не будет, ясно?

— Да, господин Тога, — прошептала девушка в ответ на скрытую угрозу.

Трое слуг смотрели, как их господин неторопливо удаляется по коридору. Позади них Кэйко наконец удалось открыть дверь достаточно широко, чтобы сбежать.

— Что ж, — с глубоким удовлетворением произнес Сайондзи, — все прошло не слишком гладко, не так ли?

Мики сердито глянул на него, но не стал перечить старшему. Вместо этого он сказал:

— Вакаба, останься здесь и проследи, чтобы она не выходила из комнаты. Ты слышала, что приказал хозяин.

Вакаба хмыкнула, но спорить не стала. Она поспешно шагнула в комнату и захлопнула дверь. Судя по последующему скрежету и глухому удару, дверь снова подперли креслом.

— Все чисто.

Вакаба и Утэна вздрогнули, когда из-за двери раздался голос Сайондзи. Утэна наклонилась к подруге и прошептала:

— Ему можно доверять?

— По-моему, да, — шепнула та в ответ. — Судя по тому, что он говорил... думаю, он не хочет, чтобы Тога тебя соблазнил.

— Сойдет. Нам тут пригодятся любые союзники.

Вдвоем девушки впустили управляющего замком и снова забаррикадировали дверь меньше чем за минуту.

— У нас мало времени, — решительно сказал он. — Мики засел на кухне, чтобы поймать Утэну, если она попытается достать еду, или Вакабу, если она отлучится с поста.

— Погоди. Мало времени для чего? — подбоченившись, требовательно спросила Утэна.

— Чтобы вывести тебя отсюда, — потеряв терпение, рявкнул Сайондзи.

— Я пришла за Вакабой. И без нее не уйду.

— Вакаба не может уйти.

— В каком смысле — не могу уйти? — изумленно глянула на него та.

— Никто не может покинуть замок без этого, — Сайондзи поднял руку, демонстрируя Печать Розы.

— Кольцо! — охнула Вакаба. — Такое же дал мне тот тип. Куда же оно делось?

Сайондзи с жалостью глянул на нее, затем снова повернулся к Утэне.

— Председатель попечительского совета Академии выдает ученикам кольца с Печатью Розы и посылает сюда, пытаясь снять проклятье. Но Тога забирает кольца у всех, кого соблазняет, и они навсегда остаются в замке.

Утэна сжала кулаки. Так вот что он пытался сделать!

— Подожди-ка. Если это правда, тогда почему твое кольцо при тебе?

— Мы с Мики — его ценные слуги, поэтому днем нам позволено уходить из замка. Ночью проклятье возвращает нас сюда.

От Вакабы не укрылись ни насмешливый тон, с которым он говорил о себе, ни отвращение на его лице. Но Утэне было не до того.

— Ты сказал, что кольца выдает председатель, так? — Утэна дождалась, пока Сайондзи кивнет, и продолжила. — Я свое получила много лет назад от… — Она умолкла на мгновение, затем с вызовом подняла подбородок и закончила фразу: — От принца.

— Поэтому мы и должны вывести тебя отсюда; ты слишком ценна, чтобы рисковать. Председатель тебя не посылал. Думаю, ты та самая девушка, что снимет проклятье.

— Но как я это сделаю, если меня здесь не будет?

Сайондзи выдавил болезненную улыбку, больше похожую на гримасу.

— В проклятье говорится о девушке, которую Плейбой не сможет соблазнить. Ты уже отказала ему; если ты уйдешь, он ничего не сможет поделать. Если останешься...

— Я не уйду, — с тихой решимостью в голосе ответила Утэна, твердо глядя ему в глаза. — У меня здесь еще дела.

— Какие еще... — раздраженно задохнулся Сайондзи.

— Девушка в стеклянном гробу с розами. Я должна ее освободить.

Сайондзи закрыл глаза и помассировал переносицу, отчаянно пытаясь вернуть самообладание.

— Ладно, — наконец произнес он. — Вот что мы сделаем...

Мики ходил туда-сюда по кухне, сводя поваров и посудомоек с ума своим неустанным мельтешением, когда дверь открылась, и в нее проскользнула Вакаба. Явно не замечая взглядов, которыми пронзал ее дворецкий, она поздоровалась с несколькими девушками, подошла к холодильнику и стала рыться в нем в поисках остатков ужина.

— Что ты делаешь? — резко спросил Мики. — Ты же слышала, что приказал хозяин!

— Слышала, — закатила глаза Вакаба. — Утэна сможет поесть только в его компании. Но он же не говорил, что нельзя есть и мне, а я умираю с голоду.

Она отвернулась, не обращая на него внимания. Мики медленно побагровел.

— Я велел тебе оставаться с ней, — сердито сказал он.

— Я и оставалась. Потом пришел управляющий и меня сменил. — Вакабу явно не беспокоил гнев Мики. — Если тебя это не устраивает, разговаривай с ним.

Чуть не рыча от раздражения, Мики вышел прочь из кухни.

Утэна спешила следом за Сайондзи по широким коридорам и лестницам замка. Наконец они пришли к высоким двустворчатым дверям. Их украшал барельеф в виде огромных коней, вставших на дыбы, будто они собирались ударить друг друга копытами.

— В этом крыле живет хозяин, — громким шепотом произнес Сайондзи, потянувшись к бронзовой дверной ручке.

— Сайондзи!

— ...и никто не может сюда войти без его разрешения, — отдернув руку, продолжил он вслух.

— Сайондзи! Что ты делаешь?

Управляющий невозмутимо обернулся, скрыв раздражение под обычным для него недовольным видом.

— Показываю нашей гостье замок. Хозяин не приказывал запереть ее в комнате.

— Зачем ты показал ей эти двери? — Мики, подбоченившись, сердито глядел на Утэну.

— Ты же не думаешь, что хозяин будет возражать, если наша прелестная гостья туда забредет? — Выражение лица Сайондзи сменилось на невыносимо самодовольное.

— Без разрешения хозяина туда никто не войдет, — твердо повторил Мики. — Покажи ей что-нибудь другое.

— Эй, я тут тоже стою, вообще-то… — начала Утэна, но под свирепым предостерегающим взглядом Сайондзи умолкла.

— Разумеется. И что вы можете порекомендовать, досточтимый коллега?

— Подземелье, — отбрил Мики.

Сайондзи укоризненно поцокал языком.

— Она здесь гостья, а не пленница. Может, конюшню?

— Чтобы она сбежала? Ну уж нет. Оружейную.

— Хозяин будет рад новому спарринг-партнеру, — задумчиво произнес Сайондзи, потирая подбородок, и отошел от двери, второй рукой за спиной просигналив Утэне оставаться на месте.

— Значит, не оружейную. Бальную залу… — Мики, мрачно глядя на него, сделал несколько шагов, чтобы с ним поравняться.

— Это скучно. Лучше сад, — Сайондзи продолжал идти.

— Там сейчас хозяин! Библиотеку… — Мики последовал за ним, больше ни на что не обращая внимания.

Они уже дошли до середины коридора. Широкие шаги Сайондзи заставляли Мики торопиться следом, забыв об Утэне, стоящей у входа в хозяйское крыло.

— Кажется, сработало, — в пустоту произнесла она.

Двери открылись легко и беззвучно, и мягко закрылись за ней.

Глава 5. Летучие волки не явились¹

Хозяйское крыло, похоже, состояло из череды шикарных гостиных и роскошных спален. Но ни за одной из тех дверей, в которые заглядывала Утэна, не было памятного ей коридора, ведущего в Комнату Розы, как называл ее Сайондзи. Последняя дверь, уменьшенная копия огромных панелей, возле которых оставил ее Сайондзи, привела ее в смутно знакомый коридор. Танцующее пламя свечей в настенных канделябрах отражалось в огромных зеркалах, чьи золотые рамы касались каменного пола. Весь коридор выглядел памятником тщеславию и вел в комнату, которая, судя по всему, была спальней хозяина. Утэна стояла между последней парой зеркал, хмуро глядя на кровать, которой хватило бы на двадцатерых. В отличие от коридора, эту комнату она совсем не помнила. Вообще-то она припоминала, что прошла через дверь в левой стене, но там не было двери, только...

Утэна внимательно осмотрела зеркало. Два с половиной метра в высоту и почти полтора в ширину. Достаточно большое, чтобы скрывать потайной ход — но как его открыть? Она осторожно прикоснулась к раме, нащупывая скрытую защелку или рычаг, но тут в одной из внешних комнат послышался какой-то звук, от которого сердце пропустило удар, и она рефлекторно дернула за левый край рамы.

Зеркало распахнулось, как дверь.

Утэна была слишком на взводе, чтобы посмеяться над собой. Она проскользнула внутрь и закрыла зеркало-дверь позади.

Комната Розы была точно такой, как запомнилось Утэне: густая тишина, розово-зеленый свет, дремлющая в стеклянном гробу принцесса. Но на этот раз Утэна знала, что спящая на розах девушка — та самая девочка, которую она увидела в ту ночь, в детстве. Девочка, чье безмолвное страдание заставило Утэну поклясться, что она станет принцем и спасет ее, освободит от этой боли. Тогда-то принц и подарил ей кольцо с Печатью Розы.

— «Это кольцо приведет тебя ко мне», — тихо пробормотала Утэна, задумавшись о загадочных воротах, которые вели в лес.

До сегодняшнего кошмарного сна она не помнила, как выглядела та девочка. Теперь она поняла, что забыла и то, как выглядел принц — помнила лишь исходивший от него аромат роз.

— Если б я знал, что найду здесь самый прекрасный цветок, я бы не задержался в саду.

Глубокий бархатный голос взрезал тишину, как акулий плавник. Утэна мгновенно обернулась — но хозяин замка на это и рассчитывал, и теперь они стояли лицом к лицу. Не успев прийти в себя от того, что он подобрался так близко, она оказалась в его крепких объятиях, и его губы нежно коснулись ее губ. Она невольно ахнула от изумления, и его язык проскользнул между ее губами под довольный вздох. Ее мозгу потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что происходит, но затем ярость смела с пути и шок, и замешательство, и запах роз, запутавшийся в его волосах. Она провела ладонями по его груди, вызвав усмешку на целующих ее губах. «Посмотрим, кто посмеется последним», — подумала Утэна и с размаху наступила ему на ногу. Пока Тога утратил сосредоточенность, она толкнула его в грудь, заставив потерять равновесие. Он отступил назад, пытаясь выровняться, но тут она наотмашь хлестнула его левой рукой по лицу, оставив на щеке слабый отпечаток стилизованной розы.

— Ну надо же, — пробормотал он, не растеряв ни капли самоуверенности, — кажется, у моей дикой розы есть шипы. — Он посмотрел на Утэну сквозь длинные густые ресницы. — Но тем слаще будет нектар.

— Я тебе не цветок, — огрызнулась она. — Меня зовут Утэна. И сюда я пришла не к тебе.

— Почему же ты тогда здесь? Разве это кольцо не должно было привести тебя к твоему принцу?

На миг у Утэны перехватило дыхание. Откуда он знает?.. Потом она вспомнила, что Вакаба тоже получила кольцо — как, по-видимому, и все остальные ученики, пропавшие за последний месяц.

— Нет, — холодно посмотрев на него, пренебрежительно сказала она. — Я пришла, чтобы освободить ее. — Взмахом руки она указала на девушку в стеклянном гробу.

Тога рассмеялся. Не зло, а так, будто Утэна — несмышленыш, который считает, что луна сделана из зеленого сыра.

— Ты ее не разбудишь, — все еще смеясь, сказал он. — Ее может разбудить только принц. — Он снова прикрыл веки, оценивая ее. — А ты слишком прелестна, чтобы оказаться кем-то, кроме принцессы.

Утэна скрестила руки на груди, чувствуя себя голой под этим обжигающим взглядом.

— Я собираюсь стать принцем, Тога. Я освобожу ее.

Он потянулся к ее щеке, но она оттолкнула его руку.

— Положишь все на алтарь мечты? Проведешь всю жизнь в погоне за выдумкой? Пф. Мечты — это всего лишь иллюзии. Ты себя дурачишь, Утэна.

— Это ты себя дурачишь, — отбрила она. — Думаешь, ты здесь счастлив? А я думаю, это твое сердце — иллюзия, и ты сам это знаешь, и оттого тебе больно. — Она мстительно ухмыльнулась уголками губ, когда его глаза потрясенно расширились. — Больно, поэтому ты старательно губишь чужие мечты — ведь твои уже мертвы.

Тога отвернулся, так что его лицо скрылось за завесой волос. Видны были только губы, которые изогнулись в спокойной самоуверенной улыбке.

— Я помню тебя, Утэна.

Теперь уже она изумленно уставилась на него.

— Шел дождь. Твои родители погибли, а в церкви кто-то поставил третий гроб. Ты забралась в него и лежала среди белых роз, желая одного — чтобы весь мир оставил тебя в покое и ты могла умереть вместе с ними.

Воспоминания нахлынули при этих словах, и она невольно вспомнила аромат роз, который овевал волосы Тоги, когда тот целовал ее. Был ли он… Мог ли он быть?..

— Ты сказала тогда, что хочешь остаться в гробу. Но на самом деле твои слова значили «спаси меня».

Откуда он мог это узнать? Утэна почувствовала, что дрожит. Тога медленно повернулся к ней, и она поняла, что не может отвести взгляд. Шаг навстречу ей. Еще шаг. Она не могла заставить себя сдвинуться с места, и вдруг он оказался прямо перед ней. Взял ее за подбородок, проведя большим пальцем по щеке, и красный шелк его волос занавесью упал вокруг, когда он наклонился к ней.

— В ту ночь, — прошептал он, — ты ощутила то же самое, не так ли? — Он коснулся губами ее щеки, легче перышка, будто лепесток розы, чей аромат плыл вокруг.

Так. Да, так.

Губы Тоги оставили ее щеку лишь затем, чтобы коснуться другой, легкие, как прикосновение бабочки.

«Он что, и тебя соблазнил?»

Прозвучавший в памяти голос Вакабы развеял пахнущие розами чары. Будь он тем, кто дал ей кольцо, разве не захотел бы он освободить эту девушку? Тога — плейбой. И если он в самом деле был ее принцем — нужен ли ей такой принц? В конце концов, что важнее: самой стать принцем и освободить девушку из сна — или найти своего принца?

«Что я буду за принц, если брошу принцессу в беде?»

— Я не стану твоей принцессой, — твердо сказала она, глядя отстранившемуся Тоге в глаза. — Хочешь ты этого или нет, я спасу ее.

— Почему? — он посмотрел на нее, как получивший пинка щенок.

— Потому что так поступают принцы.

К ее удивлению, Тога склонил голову, признавая поражение.

— У меня есть… дела, которые требуют моего присутствия, — слегка дрогнувшим голосом произнес он. — Ты можешь… свободно уходить и возвращаться в замок, и ходить по замку где захочешь, включая эту комнату. А теперь прошу меня извинить…

— Да, конечно, — машинально пробормотала Утэна.

Тога изящно поклонился и вышел из маленькой комнаты, оставив Утэну стоять в розовых сумерках возле спящей принцессы и гадать, что это сейчас было.

— Господин Тога?

Мики проводил хозяина замка взглядом: тот прошел мимо, не удостоив его вниманием — видимо, был весь в раздумьях о причине своего плохого настроения. Сайондзи догадывался, что именно могло его беспокоить. Пока Мики следил, как Тога удаляется по коридору, он медленно отступил назад. Когда Тога скрылся из вида, Сайондзи свернул в боковой коридор и бегом пустился в хозяйское крыло. Ему удалось прилично оторваться от Мики — прежде чем тот сообразил, что Утэны с ними нет, — и пройти еще дальше «в ее поисках». Нашла ли Утэна нужную комнату или нет, но Тога, по всей видимости, встретил ее — и понял, что не может соблазнить. Но ведь это должно было снять проклятье...

Сайондзи даже не пришлось останавливаться у дверей в хозяйское крыло: они были настежь распахнуты.

— Утэна!

Он мчался сквозь гостиные, мимо спален, и страшно было потратить лишнюю секунду, заглядывая за каждую дверь, и еще страшнее — не потратить.

— Утэна!!!

Где же она? Оставался последний коридор, ведущий в спальню хозяина…

— Утэна?

— Да?

Сайондзи чуть не сорвал зеркало с петель и вбежал в Комнату Розы, боясь того, что там увидит. Тога еще ни на кого не поднимал руку, но ведь всякое могло случиться. К его облегчению, Утэна выглядела целой и невредимой, просто оторопевшей.

— Что случилось?

Утэна нахмурилась, когда Сайондзи потряс ее за плечи.

— Пусти! — Она дождалась, пока он отступит на шаг. — Не знаю. Он пытался внушить мне, что он мой принц. Хотел, чтобы я стала его принцессой. Я сказала ему, что собираюсь спасти девушку в стеклянном гробу, и он… — Она сделала паузу, вспомнив, как странно понурился Тога. — Он сказал, что я могу свободно приходить и уходить, и ходить по замку где угодно.

Теперь нахмурился Сайондзи.

— Это должно было снять проклятье.

— А что случится, когда проклятье спадет?

Сайондзи сердито уставился на ни в чем не повинную стену.

— Не знаю. Черт побери! — Кулак впечатался в камень. — Наверно, проклятье этим не ограничивалось.

—Постой-ка… Ты не знаешь? — Утэна заломила бровь, слушая сердитое бормотание Сайондзи. — А кто тогда знает?

— Тога, — выплюнул он. — Он единственный, кто может это знать. Мне следовало бы догадаться, что он не все рассказал.

— И что нам теперь делать?

— Я посмотрю, не удастся ли выудить из него информацию. А тебе пока советую поспать. Ты не обязана здесь оставаться, но…

Утэна помотала головой.

— Я останусь. Я не уйду, пока она не будет свободна, — указав на спящую принцессу, ответила она.

К тому времени, как Тога вошел в конюшню, он уже почти убедил себя в том, что вовсе не был побежден прелестным цветком по имени Утэна, а всего лишь стратегически отступил, чтобы усыпить ее бдительность. Два крылатых коня заржали в стойлах, предупреждая старшего конюха о посетителе. Тога ждал, не сходя с места, со своей обычной томной улыбкой, пока высокий стройный мужчина с темно-синими волосами не вышел из комнаты, одетый лишь в широкие штаны. В руке он держал зажженную свечу.

— Господин Тога, — удивленно сказал он, когда свет от его свечи упал на хозяина замка. — Что привело вас в конюшню так поздно?

— Хочу прокатиться верхом, — промурлыкал тот.

— Но уже почти стемнело. Лучше вам не выводить коней.

Тога улыбнулся чуть шире.

— Про коней я ничего и не говорил, Рука.

Это была мелочь. Легкий толчок. Но свеча стояла ненадежно, а нога, шарившая по полу в поисках опоры, скользнула по рассыпанному сену и уперлась в бревенчатую стену. Стена чуть дрогнула, и свеча полетела вверх тормашками, подпрыгнула на неровном полу и отскочила в другую сторону. Чудом не погаснув, она медленно откатилась к стойлу, и огонь жадно лизнул выпавший клочок сена. Клочок весело загорелся, и пламя протанцевало вдоль него, перепрыгнуло на соседний, затем на другой, третий...

Огню не понадобилось много времени, чтобы добраться до стены и начать взбираться по ней, сочась сквозь щели и охватывая сено на другой стороне. Белый конь, уже встревоженный огнем снаружи, быстро понял, что его стойло под угрозой. Он истошно заржал и вспугнул черного коня, который тоже запаниковал. Двое людей наконец заметили огонь, который к этому времени разгорелся так, что перекрыл дверь, ведущую в замок. Лошади в таком состоянии не позволили бы себя оседлать; чтобы спастись от огненной смерти, пришлось бы ехать без седел.

Люди решили рискнуть.

Выбравшись наружу, лошади беспорядочно кружили в жемчужных сумерках. Без света, в поднимавшемся от конюшни дыму они метались туда-сюда, едва не сталкиваясь друг с другом, что лишь усиливало их замешательство. Рука попытался направить черного коня вниз к дуэльной арене и почти преуспел в этом, но не удержался и упал с высоты нескольких метров. Избавившсь разом и от седока, и от запаха дыма, конь спокойно опустился рядом с потерявшим сознание конюхом.

Тога же до сих пор никогда не ездил на лошади без упряжи, и его конь несся как сумасшедший между башнями замка, паникуя все сильнее. Сам он мог лишь держаться изо всех сил, и вскоре этого оказалось недостаточно...

Мики мрачно глядел из окна башни на почерневшую крышу конюшни, едва различимую в темноте. Пожар уже потушили, и в отсутствие хозяина замка все слуги шли с докладом к нему. Конюшня пострадала не так сильно, упряжь крылатых коней нашли, но самих животных нигде не было — как и старшего конюха. К тому же Тога и Сайондзи оба пропали.

— Господин дворецкий!

Он повернулся, встречая измазанного сажей конюха, который поспешно вбежал в комнату.

— Вы что-нибудь нашли?

— Черный жеребец на дуэльной арене. Мы думаем, что мастер Рука тоже там.

Мики высунулся из окна и вытянул шею, осматривая арену. Темный силуэт лошади был хорошо заметен на фоне белого камня. Рядом можно было с трудом различить что-то светлое, похожее на неподвижно распластавшегося человека.

— Он что, голый? — нахмурился дворецкий.

— Эм, да, господин… мы нашли его обгоревшую одежду брошенной в стойле. — Конюх неловко откашлялся. — И одежду господина Тоги тоже.

— Что? — Мики резко обернулся, уставившись на незадачливого слугу. — Господин Тога был там? Где белый жеребец? Черт возьми, а где Сайондзи?

— Мы не знаем, — сказал конюх, поежившись под его взглядом.

Мики вновь отвернулся, осматривая ночное небо.

— Задействуйте всех слуг. Обыщите каждую комнату. Мне нужен Сайондзи. Он… — Мики запнулся: нечто светлое промелькнуло мимо окна и исчезло так быстро, что мозгу понадобилась секунда на осмысление увиденного. — Это же белый жеребец!

Он высунулся из окна и лихорадочно оглядывался, пока снова не увидел коня, похожего в темноте на призрак с залитыми кровью шеей и спиной…

— Нет, — прошептал он. — Не кровь. Это господин Тога. Быстро! Все к окнам! Не упустите этого коня из вида!

В комнате на миг стало тихо — конюх, судя по всему, замер в шоке.

— Бегом! — не поворачивая головы, рявкнул Мики.

Конюх убежал.

Утэна раздраженно фыркнула и в третий раз прошерстила ящики гардероба в поисках чего-нибудь, в чем она могла бы спать, не чувствуя себя одетой непристойно. Когда дверь затряслась под сердитым стуком, она с облегчением отвлеклась от своего занятия.

— Кто там?

— Мики, — приглушенно прозвучало из-за двери. — Господин Тога у тебя?

— Что? — Утэна рывком распахнула дверь. — Нет! С чего ему здесь быть?

— А Сайондзи здесь? Или, может, ты знаешь, где он?

— Нет, не знаю. Я его видела — их обоих, — но не знаю, где они сейчас. А что случилось?

Мики попытался заглянуть ей за спину, будто не веря, что кто-то из них — или оба — не прячется в ее комнате.

— Господин Тога пропал, и Сайондзи тоже нигде нет.

— Не вижу, в чем проблема. — Утэна заломила бровь, уперев одну руку в бок.

— В конюшне был пожар. В последний раз господина Тогу видели верхом на крылатом коне, где-то над замком. Конь с тех пор успел приземлиться во дворе конюшни. Господина Тоги на нем не было.

— Он упал? — Теперь Утэна поняла, отчего такая спешка.

— И мы не можем его найти, — кивнул Мики. — Мы смотрели повсюду, кроме хозяйского крыла…

— ...в которое никому нельзя входить без разрешения, — закончила Утэна.

— Верно. Только Сайондзи было дозволено не спрашивать разрешения каждый раз, но мы нигде не можем… эй, ты куда? — Миг спустя Мики тоже побежал, пытаясь догнать Утэну.

— Тога сказал, что я могу ходить по замку где хочу, — бросила она через плечо, с легкостью обгоняя его.

Мики споткнулся и остановился, тяжело дыша. Утэна пронеслась по коридору, перепрыгивая через препятствия, как бегун на дорожке, и скрылась из вида.

Припомнив, как мало времени она провела в замке, Утэна даже удивилась тому, что сумела сразу найти дорогу в хозяйское крыло. Впрочем, толпа слуг, топтавшихся возле огромных двустворчатых дверей, тоже подсказывала, где искать.

— С дороги!

Одна из стоявших с краю служанок обернулась, увидела девушку с розовыми волосами, надвигавшуюся на них, как миниатюрный скорый поезд, и подхватила клич:

— С дороги!

Толпа расступалась перед Утэной, как дорожное движение перед скорой помощью, и снова смыкалась за ней, восхищенно взирая на то, как она перескакивает через диванчики и кофейные столики.

Утэна не смогла бы объяснить, почему она не задержалась проверить другие комнаты. Позднее она осознала, что ни в одной из них не было окон и пропустить их было вполне логично, но тогда она просто пробежала мимо, не задумываясь, и направилась к коридору, вдоль которого зеркала стояли парами, как стражи. Зеркало легко открылось, когда Утэна потянула за него, и она тут же увидела, что что-то не так. Медленно, держа в руке свечу, взятую из канделябра возле зеркальной двери, она шагнула в маленькую комнату. Витражный потолок лежал на полу, разбитый вдребезги. Огонь свечи отразился от невредимой крышки стоявшего вертикально гроба; Утэна могла уже не беспокоиться о принцессе — и сосредоточиться на скорчившейся на полу окровавленной фигуре Тоги.

Безопасность прежде всего: Утэна не имела ни малейшего желания порезаться, помогая этому недопринцу. Она прилепила свечу на верх стеклянного гроба, освободив обе руки, и комнатка озарилась мягким золотистым светом.

— Я сейчас вернусь, — сказала она бессознательному Тоге и побежала обратно.

В ближайшей спальне она реквизировала плотный бархатный балдахин и атласную простыню, и то и другое темно-бордового цвета. Балдахин она постелила на пол перед тем, как войти в комнату, и только поморщилась, когда стекло захрустело под ногами. Тога лежал головой к двери, на левом боку, лицом к стеклянному гробу — примерно так же, как Утэна, когда она уснула здесь. Она вздрогнула, заметив глубокие раны на его спине, но осколков в них, кажется, не было. Ноги были порезаны не слишком сильно, что сзади, что спереди, а грудь была только оцарапана. Утэна решила, что он провалился через окно спиной вперед, а потом приземлился на бок.

Осторожно, стараясь не смотреть ниже пупка и выше колен, Утэна перевернула Тогу на спину. Он застонал, когда его правая рука безвольно упала, и она уточнила свою гипотезу: он, должно быть, упал на правый бок и повредил руку, а потом перевернулся от боли. Только спустя минуту она сообразила, что его волосы слиплись от крови — при свете свечи трудно было понять, где кровь, а где волосы, не касаясь их. Красные потеки виднелись на всем его лице, на руках, на груди… Она надеялась, что это просто порез под волосами, но волосы, пока их не отмыли от крови, могли скрывать что угодно.

Большой осколок стекла сгодился вместо ножа — с его помощью Утэна нарезала атласную простыню на полосы. Самый первый кусок ткани был гораздо шире, чем нужно для бинта, и пошел на прикрытие Тогиного достоинства. Следующим куском она промокнула кровь с груди и лица. Один порез шел по правой щеке почти до глаза, и Утэна закусила губу, осторожно промакивая его, но глаз, судя по всему, был цел. Она с облегчением выдохнула — и затем резко вдохнула, когда веко задрожало, напугав ее. Тога несколько раз невидяще моргнул перед тем, как сфокусироваться на ней.

— Утэна?

Его голос прозвучал так беззащитно и растерянно, что расположил ее к нему куда больше, чем хотелось бы.

— Тс-с-с, не двигайся. Можешь пошевелить пальцами на ногах?

Пальцы на его ногах пошевелились.

— Хорошо. А на руках?

Пальцы левой руки шевельнулись, но от попытки подвигать правой Тога едва подавил крик и побледнел сильнее, чем обычно.

— Не знаю, сломана она или нет, — тихо сказала Утэна, — но я пойду поищу что-нибудь, из чего можно сделать шину. Не пытайся двигаться, ладно? Я скоро вернусь.

Тем не менее, поднявшись, она почувствовала на щиколотке пальцы Тоги и посмотрела вниз.

— Почему?

— Потому что так поступают принцы, — помедлив, ответила она.

Может, все дело было в зыбком пламени свечи, но Утэне показалось, что Тога вздрогнул от этих слов — и затем снова обмяк, провалившись в забытье.

¹ Примечание автора: В диснеевском мультфильме на Чудовище напала стая волков. Мне нужно было похожим образом ранить Тогу, но лошади здесь водятся только летающие, поэтому… волков не случилось. Отсюда название главы.

Глава 6. Щенячьи глазки

Утэне не составило труда разломать маленький декоративный столик и наложить шину из его ножек на руку Тоги. Со всем этим бордовым атласом на руке, голове и талии он выглядел, наверно, самым стильно забинтованным человеком в мире — но все еще оставался без сознания. Весь пол комнатки был устлан толстым слоем бордового бархата. Атласа осталось достаточно, чтобы сложить его куски в несколько слоев и закрепить поверх ран, надежно привязав, чтобы при перемещении они не сползли.

Она сидела на пятках, пытаясь сообразить, как перетащить Тогу в какое-нибудь другое место, когда услышала шаги в зеркальном коридоре.

— Утэна?

— Сайондзи? Я в Комнате Розы!

Управляющий заглянул в комнату, и его брови изумленно приподнялись при виде этой палитры оттенков красного.

— Надо убрать его отсюда. Сможешь его унести?

— Не слишком далеко, — сказал Сайондзи, опускаясь коленями на бархат. — Придется в хозяйскую спальню.

— Сойдет. Давай помогу.

Вдвоем они подняли Тогу на закорки к Сайондзи и осторожно переместились в охраняемую зеркалами спальню. Тога пришел в себя, когда они укладывали его на кровать, но ненадолго: он успел только согласиться на требование Утэны вызвать сюда Вакабу, чтобы та помогла обрабатывать раны, и на предложение Сайондзи впустить дошедшего до истерики дворецкого. Сайондзи отправился за Мики, Вакабой и чайником с горячей водой, а Утэна села на огромную кровать, чтобы присмотреть за раненым плейбоем.

— Не так я представлял себе тебя в моей постели. — От тихого голоса Тоги Утэна вздрогнула. Он посмотрел вниз на свою перетянутую бордовой тканью грудь, затем снова перевел взгляд на Утэну. — Это все… сделала ты… — Он вздохнул, то ли решив довериться ей, то ли сдаваясь на милость победителя. — Почему?

Утэна отвернулась, слишком хорошо чувствуя, как горят щеки. Она все еще не знала, как относиться к этому странно уязвимому Тоге.

— Какой из меня принц, если я брошу принцессу в беде?

— Спасибо.

Когда за этими словами ничего не последовало, Утэна рискнула взглянуть на Тогу и с изумлением увидела, как две слезинки скатились из его закрытых глаз по перемазанным кровью щекам. Против воли она подумала, что, возможно, в этом плейбое еще осталось что-то, заслуживающее спасения. Немного погодя она взяла один из оставшихся кусков атласа и осторожно промокнула уличающие его слезы.

Мики суетился, заламывая руки, и реял над изголовьем кровати, как птица над выпавшим из гнезда птенцом. Вакаба стояла возле таза с покрасневшей от крови водой, полоща куски испорченного атласа и нарезая новые из остатков похищенной Утэной простыни. Сайондзи просто расположился в одном из неприлично роскошных и слишком мягких кресел, наблюдая за происходящим. Сама Утэна сидела на краю кровати, промывая разнообразные порезы, царапины и раны, которые Тога умудрился получить, пролетев сквозь витражную розу.

— Больно!

Тога отдернул голову от мокрого атласного лоскута, которым Утэна промакивала порез на его голове. Окрашенная кровью вода стекала по его лбу, попадая в глаза. Резкое движение, потревожившее располосованную спину, заставило Тогу зашипеть от боли, а рефлекторная попытка вытереть глаза правой рукой — сдавленно выругаться. Утэна, подбоченившись, следила за ним, пока он не перестал дергаться и не замер, закрыв глаза.

— Если бы ты лежал смирно, было бы не так больно, — сухо сказала она. Вакаба подала ей новый кусок ткани, и она осторожно стерла воду и кровь с его глаз.

— Если бы ты мне не отказала, этого бы не случилось, — капризно отозвался он, посмотрев на нее выразительными щенячьими глазками.

Утэну они ничуть не обманули.

— Если бы ты так не напирал, — спокойно ответила она, — может, я бы и не отказала.

Трое слуг недоверчиво глядели на своего хозяина. Они что, правда слышали, как Тога признает, что ему отказали? Они обменялись взглядами и устремили их на Утэну, которая осторожно убирала с глаз Тоги запекшуюся кровь. Утэна добралась до длинного пореза на его правой щеке, и Тога зашипел от боли — но не отстранился. Она очень аккуратно промокнула порез мокрой тканью, чтобы убрать сгустки крови, не открыв рану.

— Тебе не стоит быть такой недотрогой, — голос Тоги снова стал бархатным и медовым, и он призывно глянул на нее из-под ресниц. — Такой прекрасный цветок — и прячется за шипами.

— А тебе не стоит быть таким… таким… развратником, — холодно отпарировала она, проигнорировав его взгляд и отдав Вакабе грязную тряпку в обмен на чистую. — Соблазняешь всех вокруг. Постыдился бы.

Сайондзи задержал дыхание, Мики еле сдержался, а Вакаба придержала язык. Все трое внимательно следили за Тогой, но плейбой отвел взгляд от Утэны и уже не смотрел на нее, когда она снова повернулась к нему с чистой тряпкой и начала осторожно промакивать исцарапанную грудь. Мики был явно озадачен и слегка шокирован переменой в поведении Тоги, но Сайондзи и Вакабе было ясно как день, что хозяин замка неровно дышит к девушке с розовыми волосами. Ничем другим нельзя было объяснить то, что он принял близко к сердцу ее упрек.

— А я гадал, где же наша помощница медсестры.

Девушка, о которой шла речь, туго обматывала запястье Тоги белым бинтом — и зарумянилась, когда хозяин замка адресовал ей томный взгляд и очаровательную улыбку, не сработавшие на Утэне.

— Это просто вывих, — запинаясь, сказала она; ненадолго встретившись с Тогой взглядом, она тут же снова отвернулась и покраснела еще сильнее. — Вам повезло, что рука не сломана, господин Тога.

Утэна потянулась и встала с кресла, которое заняла после того, как Сайондзи отправился за медсестрой.

— Ну, похоже, ты в хороших руках, так что я отправляюсь спать.

— Нам всем нужно отдохнуть, — произнес Сайондзи с обычной для него легкой ноткой сарказма. Его взгляд на мгновение обратился к Вакабе.

— Да, уже поздно, — согласилась та, внимательно изучая внезапно заинтересовавший ее ковер. — Спокойной ночи, господин Тога. — Она смущенно поклонилась полулежавшему на кровати Тоге и быстро вышла. Сайондзи надменно проследовал за ней.

Мики тоже поклонился.

— Спокойной ночи, Мики, — промурлыкал Тога.

Дворецкий выскочил за дверь. Утэна удивленно следила за его поспешным бегством. Она обернулась к кровати, чтобы спросить, что с Мики такое, но тут же получила ответ на свой вопрос, заметив, каким жарким взглядом одарил Тога бедную девушку, которая бинтовала его руку.

— Я, пожалуй, оставлю вас одних, — сказала Утэна, повернувшись, чтобы уйти.

— Подожди.

Это могло бы прозвучать как приказ. Но не прозвучало. Утэна остановилась, ожидая, что последует за словом, подозрительно похожим на мольбу.

— Не уходи. — Это могло бы стать требованием, но тоже больше походило на мольбу.

Утэна снова обернулась и оценивающе посмотрела на раненого плейбоя, который уже не обращал внимания на краснеющую медсестру. Нет, ей не показалось, у него было умоляющее выражение лица. Он быстро сменил его на другое — тоже просительное, но менее искреннее и более утрированно детское.

— Когда ты здесь, мне не так больно, — надулся он, серьезно глядя на нее поверх наигранно дрожащих губ.

Она невольно развеселилась.

— Ведешь себя как маленький, — подбоченившись, пожурила его Утэна.

Тога посмотрел на нее с — явно напускным — беззащитным видом, и она вздохнула.

— Ладно. Пока не уйду. Но разорю твой шкаф. В комнате, куда ты меня поселил, нет ничего приличного, в чем можно лечь спать.

— Так и знал, что ты мечтаешь забраться ко мне в штаны. — Усмешка плейбоя вернулась.

Утэна схватила отделанную оборками подушечку и запустила в него. Помня о вывихнутом запястье, Тога неловко закрылся левой рукой и рассмеялся, а Утэна исчезла в стенном шкафу. Через несколько минут она вернулась, одетая в черную шелковую пижаму с подвернутыми рукавами и штанинами, повесив на локоть свою многострадальную форму. Тога лежал на животе, вцепившись левой рукой в подушечку, и шипел от боли, пока медсестра покрывала раны на его спине какой-то мазью. Шипение прекратилось, как только Утэна оказалась в его поле зрения, положив грязную одежду на подлокотник кресла.

— Кажется, на тебе эта пижама смотрится лучше, чем на мне, — с искренним одобрением произнес он. Утэна обернулась, чтобы посмотреть на него; Тога серьезно встретил ее взгляд и лишь затем вернулся к своей лукавой усмешке. — Но еще лучше она будет смотреться сброшенной на пол.

— Ты никогда не сдаешься, да? — закатила глаза Утэна.

Хоть ее ответ и прозвучал резко, она видела, что Тога, похоже, отвлекся от болезненных ран. Плейбой или нет, но он тоже человек — а ей претила мысль оставить без помощи того, чью боль она могла облегчить. Вместо того, чтобы забраться с ногами в кресло, как намеревалась, Утэна села по-турецки рядом с кроватью, чтобы оба они без усилий могли видеть друг друга.

— Как я могу сдаться, если меня ждет такой потрясающий приз?

Утэна рассерженно фыркнула, выхватила у Тоги подушечку и стукнула его той по голове. В ответ он послал ей притворный взгляд побитого щеночка — на три секунды, не поддающийся расшифровке серьезный взгляд — на полсекунды, и «ты же знаешь, что хочешь меня» — еще на три. Утэна вновь закатила глаза и привстала на одном колене, левой рукой упираясь в кровать, чтобы посмотреть, как там справляется медсестра. Последняя глубокая рана была очищена и покрыта мазью, и сейчас девушка наклеивала Тоге на спину какой-то пластырь.

— Вам пока не следует нагружать спину, господин Тога, — продолжая работать, тихо произнесла медсестра. — И повязки нельзя мочить. Остальные порезы заживут, не оставив шрамов, если регулярно наносить мазь и не трогать их.

Левая рука Тоги дернулась, будто он хотел дотянуться до пореза на щеке.

— ...А запястье?

— Вам нельзя пользоваться этой рукой два дня, — немного решительнее сказала девушка. — Держите ее приподнятой как можно дольше, не снимайте повязку и приложите лед не более чем на двадцать минут, если начнет болеть сильнее или опухать. — Она разгладила последнюю полоску пластыря и встала, собрав остаток рулона, ножницы и неиспользованные бинты. — Вам что-нибудь еще нужно, господин Тога?

— Нет, — рассеянно ответил он. — Можешь идти.

Девушка, все еще краснея, поклонилась и выбежала из комнаты. Утэна проводила ее взглядом, затем удивленно обернулась к Тоге, когда он накрыл ее левую руку своей.

На лице у него снова застыло по-детски просительное выражение, но глаза его были серьезны.

— Останься со мной, — наполовину попросил, наполовину пригласил он.

Вспомнив скатившиеся слезинки, она постаралась говорить мягче. Если в нем оставалась хоть капля порядочности, Утэна не хотела помешать ей проявиться.

— Тога, я не буду с тобой спать.

Он усмехнулся и скосил глаза, указывая на оставшиеся незанятыми просторы кровати.

— Здесь полно места. Тебе даже не понадобится ко мне приближаться.

Кровать была в ширину метров пять. Тем не менее они спали бы в одной постели.

— Нет, Тога.

В глубине души она не могла не признать, что он мог быть весьма очаровательным — когда не пытался источать соблазн, — но не собиралась млеть от его обаяния. Даже когда его вид побитого щеночка выдавал наряду с тщательно просчитанной обидой настоящее разочарование.

— Тебе еще что-нибудь нужно, пока я не ушла в свою комнату?

Утэна практически воочию увидела, как полный набор штампов для флирта прокручивается у него перед глазами, и забраковала их все прежде, чем он их произнес. Тога, похоже, понял, что плейбой ее не впечатлит, и решил придерживаться образа беспомощного щеночка.

— А что, если ночью мне что-нибудь понадобится?

Утэна строго глянула на него, давая понять, что не купилась.

— У тебя полный замок людей, которые с радостью принесут тебе все, что нужно.

— Но все они — не ты, — просто сказал он.

Это подействовало сильнее, чем она ожидала. Сколько бы Утэна ни говорила себе, что это лишь очередное притворство, она не могла отрицать, что спасти Тогу было приятно. Пусть даже он неисправимый развратник. Правой рукой она отвела волосы с его виска, чувствуя под пальцами засохшую кровь и глядя, как от прикосновения его глаза закрываются, как у кота.

— Спокойной ночи, Тога, — прошептала она.

Раненый вздохнул и убрал свою руку с ее левой руки. Он лежал, не открывая глаз, пока Утэна вставала и забирала свою форму с кресла, и прислушивался к ее шагам, когда она выходила из комнаты. Когда шаги затихли, он уткнулся лицом в подушку, вспоминая, как ее пальцы касались его кожи.

Глава 7. Утэна надевает платье

— Ты уверен, что тебе можно этим заниматься? Все-таки рука…

— Вот поэтому большую часть работы делаешь ты.

— Ну разумеется. Нельзя же допустить, чтобы хозяин себе навредил.

Тога воздержался от комментариев.

— А что за спешка? Я думал, что…

— Нет.

Сайондзи на миг замер от удивления.

— Что, даже с медсестрой?..

Молчание.

— Понятно. Вот, значит, как, — ухмыльнулся он. — Но разве это не должно снять проклятье?

— Действие проклятья только начинается.

— В каком смысле?

Пауза; резкий вдох. Тога медленно расслабился.

— Согласно условию, когда я найду ту самую… она не ответит мне взаимностью.

— Взаимностью? — Зеленая бровь изогнулась. — Ты хочешь сказать...

Вздох.

— Я еще ни к кому не испытывал таких чувств.

— Ты меня обижаешь.

Сарказм Тога проигнорировал. Через некоторое время Сайондзи вздохнул.

— Так что, проклятье никак не снять?

Лицо Тоги омрачила досада.

— Там какая-то чушь про мечты.

— Не слишком полезная информация.

— Сам знаю. — Тога неловко потянулся. — Что ты мне принес на завтрак?

— Поднимись и посмотри, — фыркнул Сайондзи.

Очаровательная улыбка, взгляд из-под ресниц.

— Разве ты не видишь, что я болен?

— Ах, конечно. Я и не заметил.

Тога вновь проигнорировал сарказм.

— Мне предписали не мочить повязки. Организуй для меня мытье губкой, хорошо?

— Как пожелаете, хозяин.

— Да, кстати, Сайондзи?..

Управляющий обернулся, вопросительно глянул на Тогу и обнаружил, что на лице хозяина замка нет и тени улыбки.

— В эту комнату позволено было входить только тебе и Утэне. Почему меня нашла она, а не ты?

— Потому что пока ты — нет, я — да, — снисходительно, с самодовольным видом сообщил Сайондзи.

И вышел прежде, чем Тога нашелся с ответом.

Обстановка за завтраком сбивала с толку смесью знакомого и непривычного. Возможность сидеть за маленьким столиком и поедать вместе с Вакабой ее стряпню была островком нормальной жизни в море всего, что творилось с тех пор, как они в последний раз ели вдвоем.

— Ты уверена?

Утэна закатила глаза и усмехнулась.

— Думаю, я бы такое запомнила. — Она подняла левую руку, уже в десятый, наверное, раз демонстрируя Печать Розы.

— Но на тебе его пижама.

— А ты видела, что здесь лежит в гардеробе? Я не собираюсь носить вещи, кружевные более чем наполовину.

— Если ты их носить не будешь, можно мне? — заинтересовалась Вакаба.

— ...Забирай.

Вакаба радостно взвизгнула и принялась копаться в ящиках, содержимое которых Утэна забраковала прошлой ночью.

— Так вы с ним правда ничем таким не занимались?

— Правда, — со вздохом сказала Утэна. — Я переоделась в стенном шкафу. Он ничего не видел.

— Зато ты, поспорить могу, все рассмотрела. — Вакаба достала конструкцию из шелковых ленточек и кружев, потом покачала головой и положила обратно.

— Вакаба!

— Утэна, да ты краснеешь, — хитро ухмыльнулась та. — А все-таки… он к тебе приставал, да?

— По-моему, это он умеет и не приходя в сознание, — фыркнула Утэна.

— Хм… а кто ушел первой, ты или медсестра?

— Она, а что?

Вакаба пристально посмотрела на Утэну.

— Он к тебе приставал до того, как она ушла, или после?

— До. После этого самым непристойным предложением было «останься со мной». Чего? Почему ты на меня так смотришь?

— Ты ему нравишься, — благоговейно произнесла Вакаба. — Он позволил тебе себя отчитать и не пытался затащить в постель, когда вы остались одни. Сайондзи был прав. Ты ему нравишься.

— Он наверняка еще не отошел от шока, — сухо сказала Утэна. — Дайте ему пару дней на поправку, и он опять начнет волочиться за всем, что движется.

— Даже не знаю. — Вакаба изучила нечто из тонкой как паутинка ткани и решила, что оно ей по душе. — Я уверена, что он не станет к тебе приставать, если не будет зрителей. И даст тебе все, о чем ни попросишь.

От мысли о подобной власти над Тогой Утэне стало не по себе, и она попыталась перевести разговор в менее серьезное русло.

— Что, даже другую одежду вместо этих платьев?

— Если не даст, ограбь его шкаф, — хихикнула Вакаба.

Утэна поглядела на черную шелковую пижаму.

— Может, и ограблю.

Девушка, которая обтирала Тогу губкой, была ненамного старше Мики; похоже, она была в восторге, что это поручили именно ей. Дворецкий старался по возможности смотреть в другую сторону, гадая, не позвал ли хозяин замка его сюда лишь для того, чтобы помучить.

— Я хочу подарить Утэне что-нибудь особенное. — Тога, чуть поморщившись, откинулся на спинку кресла. — В благодарность за быстрые действия прошлой ночью. Что ты можешь мне о ней рассказать, как секретарь Студенческого совета?

Эта тема у Мики затруднений не вызывала.

— Утэна Тэндзё. Носит исключительно мужскую одежду. Активно занимается почти во всех спортивных секциях, которые может предложить Академия Отори. Оценки средние.

— Она спортсменка? — Воображение Тоги тут же нарисовало ему крепкие мышцы Утэны. — А фехтованием не занимается?

— Я могу узнать у вице-президента Сайондзи и казначея Дзюри, господин президент Студенческого совета. — Мики обрадовался возможности спрятаться за формальностями.

— Узнай, — велел Тога, пока девушка медленно отклоняла спинку кресла назад, чтобы погрузить его волосы в таз с водой.

Утэне пришлось признать, что отдельная ванная, примыкающая к ее комнате, впечатляла, хотя джакузи было уже лишним, и целая батарея девчачьих шампуней и кремов — тоже. Вчерашний день был слишком безумным, а ночь — еще хуже, но этим утром ее отражение в ростовом зеркале явственно намекало, что давно пора принять душ. Волосы пропотели и измазались кровью, как и форма, а ноги до сих пор не простили забега через весь замок после восхождения по адской лестнице.

«Лифт. Ну я и опозорилась».

Ладно, джакузи оказалось совсем не лишним.

Когда она наконец вышла из ванной, завернувшись в пушистое розовое полотенце и чувствуя себя гораздо лучше, в комнате уже ожидали две девушки, которые воодушевленно набросились на нее с сантиметровыми лентами и блокнотами. Они стали быстро измерять ее с ног до головы, выкрикивая друг другу цифры и щебеча о тканях и цветах, и то, что в процессе они стащили с Утэны полотенце, их ни капельки не заботило. Одна из них, заметив, как покраснела оставшаяся голой Утэна, подозвала другую, и они увлеченно обсуждали тон ее кожи, пока не сошлись насчет того, какой цвет ей больше к лицу. К тому времени, как они закончили измерения и стали сворачивать сантиметры, Утэна достаточно пришла в себя, чтобы поднять полотенце и потребовать объяснений.

— Приказ хозяина! — воскликнула первая.

Вторая лишь разразилась потоком портновского жаргона.

Дверь за ними закрылась, и Утэна осталась с полотенцем в руках — и с грустью осознала, что и ее форма, и позаимствованная пижама исчезли. Она снова завернулась в полотенце и отыскала расческу. Разбирая спутавшиеся волосы и нанося на них нечто вроде очень дорогого несмываемого кондиционера с ароматом розы, она одновременно перебирала возможные варианты действий.

Вариант первый: сидеть в полотенце и ждать, пока ей вернут вычищенную и выглаженную форму… или портнихи-щебетуньи принесут то, для чего снимали мерки… или еще кто-нибудь постучится в дверь. Утэну передернуло. Нет, это плохая идея.

Вариант второй: добежать до гардеробной Тоги. Надев… что? Полотенце? Быстро осмотрев ванную, она обнаружила тоненький полупрозрачный халат. Не годится. Простыня? Соблазнительно, но она слишком большая, да и портить еще одну простыню Утэне не хотелось.

Вариант третий: надеть что-нибудь из гардероба. Утэна с искренним отвращением посмотрела на злополучный шкаф. Она ни за что не оденется во вкусе Тоги.

А что, если...

Во-первых, платье должно быть с рукавами. И никаких декольте, наполовину оголяющих грудь. Эти условия сузили выборку до лимонно-желтого и травянисто-зеленого. Желтое оказалось облегающим платьем-футляром и сразу отпало. Значит, зеленое. Маникюрные ножницы — не лучший выбор, но резали они достаточно хорошо. От пышной юбки спокойно можно было отхватить несколько полосок...

Прошло совсем немного времени, и Утэна уже подпрыгивала на месте и перебегала между кроватью и дверью, испытывая свое изделие. Кружевное белье надевать не хотелось, но лучше уж кружевное, чем никакого: хотя бы ничего не будет болтаться во время бега. Она разрезала юбку зеленого платья посередине до уровня бедер и каждую половину обернула вокруг ноги, закрепив на колене и щиколотке при помощи отрезанных от подола полосок. Если не присматриваться, выглядело даже неплохо.

Утэна никому не собиралась давать возможности разглядеть ее… наряд.

Мысленно скрестив пальцы и надеясь, что Тога сейчас не у себя, она выскользнула из комнаты и побежала в хозяйское крыло. Проскочила мимо нескольких слуг, но никто не пытался поприветствовать ее или остановить. И все-таки от сердца отлегло, когда двустворчатые двери закрылись за спиной. К еще большему облегчению, во всем крыле, похоже, никого не было. Она добралась до главной спальни, заметив по дороге, что зеркало плотно закрыто и крови на полу уже нет.

«Интересно, что Сайондзи ответит, если его спросят, где я нашла Тогу».

«Прямо-таки целая квартирка, а не гардеробная», — подумала Утэна, шагая по короткому проходу в комнату, где, как она помнила, висела нормальная одежда — хоть и куда роскошней, чем привычная ей. Утэна быстро нашла вполне подходящие вещи, но глаза у нее все равно разбегались. Наконец она остановилась на брюках из золотистого атласа и ярко-синей тунике с золотой вышивкой. С облегчением выбравшись из остатков зеленого платья, Утэна подняла его на вытянутой руке, раздумывая, стоит ли забрать его с собой, или лучше оставить прямо в шкафу, как безмолвный протест.

Платье отлично разместилось на плечиках от туники.

Поискав пару минут в другом отделении шкафа, Утэна нашла и надела синие носки. У нее даже получилось так свернуть штанины, что подвернутый край удерживал складку на месте, и брюки казались не такими широкими. Рукава туники были в три четверти, но на ней это смотрелось как полная длина. Утэна решила, что выглядит вполне прилично, учитывая, что все вещи с чужого плеча. Вторжение в Тогину комнату вызвало у нее легкое чувство вины, но ведь он разрешил ей ходить где угодно. И к тому же только обрадовался бы, застав ее здесь… а вот тут она почувствовала себя виноватой уже в другом. Если Вакаба права, и Тога к ней неравнодушен...

Но он — плейбой и соблазняет всех, кто попадется под руку. Определенно не ее тип парня. Есть, конечно, шанс, что в нем еще осталась порядочность, но этой эфемерной возможности явно недостаточно, чтобы отбросить сомнения. Нужно действовать осторожно, посмотреть, как пойдут дела, и попробовать использовать влияние, о котором говорила Вакаба, чтобы хоть немного исправить все, что он натворил. Напоследок взглянув в зеркало, Утэна твердой походкой вышла из гардеробной, намереваясь отыскать щетку для уже высохших волос.

Посреди моря красного шелка и пышных подушек, которое представляла собой огромная кровать хозяина замка, что-то шевельнулось. Утэна замерла на месте, не уверенная, действительно ли она краем глаза заметила движение, и обернулась повнимательнее рассмотреть клубок из покрывал. Шевеление возобновилось, послышался болезненный вскрик, а затем Тога перевернулся на спину, снова вскрикнул и замер, закусив губу, в ожидании, пока боль утихнет. Утэна задержала дыхание, разрываясь между первым порывом помочь ему и здравым смыслом, который шептал, что неожиданное появление — не слишком хорошая идея. Она выбрала нечто среднее: на цыпочках пробралась к двери и уже оттуда тихо позвала его.

— Тога?

Раненый дернулся, подавил третий вскрик, несколько раз глубоко вдохнул, силясь совладать с голосом, и наконец отозвался:

— Утэна?

Мысленно вздрогнув от прозвучавшей в его голосе надежды, она подошла к краю кровати. Тога медленно повернул голову, следя за ее приближением. Тело его замерло в одном положении. На лбу были видны капли пота, а кожа так побледнела, что на щеках проявились едва заметные веснушки. Похоже, ему было ужасно больно. Спрашивать, как он себя чувствует, Утэна не стала.

— Что случилось? Чем тебе помочь?

Он взглянул на нее с искренней благодарностью.

— Повернулся… не туда. Там что-то внизу...

Утэна поспешно отвела взгляд от его искаженного болью лица и осмотрела постель.

— Под тобой, кажется, сбились в кучу покрывала. Я попробую осторожно их вытащить, ладно?

Тога кивнул, крепко зажмурившись.

Решив, что лучше начать с края, Утэна проверила, где находится основной комок, и начала осторожно вытягивать ткань. Она уже несколько раз перехватывала вытянутое поближе к Тоге, но тут оказалось, что если продолжать так тянуть, комок пройдет прямо под его раненой спиной. Чтобы не сделать еще больнее, она пересела на кровати и начала разбирать ткань ближе к его плечу, осторожно расправляя складки, пока не остался последний участок, — но когда она за него потянула, Тога выгнул спину и всхлипнул.

Утэна бросила ткань, будто обжегшись.

— Что такое?

— Подушка, — только и выговорил Тога.

Значит, он лежит на подушке. Ее вытянуть точно не получится.

— Придется тебя перекатить. Куда лучше, ко мне или наоборот?

— Наоборот, — простонал он, часто и неглубоко дыша. — Только быстро.

Утэна просунула левую руку под его плечо и начала подсовывать правую под бедро, но замерла, осознав, что под покрывалом он совершенно голый. Тут он снова всхлипнул, и она, сжав зубы, быстро пропихнула руку под его зад и подтолкнула. Тога вскрикнул, когда движение потревожило его спину. Приложенного усилия не хватило — он замер на боку, медленно падая обратно в ее сторону. Но прежде чем он успел опять свалиться на небольшую жесткую подушку, Утэна правой рукой выдернула ее из-под него вместе с остальным покрывалом, стараясь при этом левой уложить его помедленнее. Тоге понадобилась минута, чтобы расслабиться. От боли его левая рука сжалась в кулак так, что костяшки пальцев побелели, а волосы намокли от капель не то пота, не то слез, и Утэна почувствовала себя виноватой.

Не зная, что тут еще можно сделать, она убрала волосы с его лица — и сурово напомнила себе о его бессовестной распущенности, когда он подался навстречу прикосновению, едва не потеревшись носом об ее пальцы. Но, похоже, это помогало, и Утэна не убирала ладонь от его щеки, глядя, как гримаса боли покидает его лицо. Когда он открыл глаза, в его взгляде была тревожащая смесь благодарности и радости. Утэна понятия не имела, как на нее реагировать, и беспокойно отвела взгляд, но тут же покраснела и уставилась обратно: оказалось, когда она выдернула из-под Тоги покрывало, низ его тела остался ничем не прикрыт. Тога поглядел на нее сперва озадаченно, потом — с легкой усмешкой, догадавшись, куда она смотрела. Утэна морально приготовилась услышать очередную попытку пикапа, но ее не последовало. Хозяин замка, видимо, решил, что его мужское достоинство говорит само за себя.

Пауза затянулась. Утэна отняла руку, рассеянно потерев ее о простыню, и отвернулась в другую сторону.

— Что, не будешь шутить про меня в твоей постели? — чуть резче, чем намеревалась, спросила она.

— Боюсь, если буду, ты уйдешь, — усмехнулся Тога.

Что ж, тут он ее подловил. Похоже, Вакаба оказалась права: он не пытался вести себя с ней как плейбой. От мысли о том, что удовольствие находиться в ее компании он может ценить выше плотских удовольствий, Утэне определенно было неуютно. Справа что-то зашуршало, и мимо нее скользнуло покрывало, которым он прикрылся.

— Спасибо, — тихо сказала она.

— Ну, принц ведь поступил бы так, правда?

Тон его ничего не выражал, но выбор слов наводил на мысль об извинении — и это наверняка давалось Тоге нелегко. Утэна снова подумала, что если он пытается стать порядочным человеком, не стоит ему мешать. Нерешительно встретившись с ним взглядом, она кивнула. Лицо Тоги, как и тон голоса, ничего не выражало, но после ее кивка он улыбнулся. Через миг улыбка превратилась в ленивую усмешку, и ресницы его маняще опустились, но у Утэны осталось странное ощущение, что так он скрыл свои чувства — как будто стеснялся неприкрытых чувств куда сильнее, чем обнаженного тела.

— Где ты взяла эту одежду? — полюбопытствовал он.

Утэна, которая уже почти забыла, во что была одета, посмотрела на себя.

— У тебя в шкафу.

— А. Теперь понятно, как ты оказалась поблизости и меня услышала. — Его взгляд пробежался по ее фигуре. — Вполне подходит для принца.

— Все лучше, чем рюшечки в моем гардеробе, — скривилась она.

— По-моему, в тех платьях ты выглядела бы прекрасно. Но я прикажу их убрать, чтобы освободить место для одежды, которая тебе больше понравится. А пока можешь свободно пользоваться моей.

Он явно пытался, но все-таки не смог полностью избавиться от призывных интонаций в голосе. Утэна мысленно поставила ему пятерку за усердие.

— Спасибо, — снова сказала она. — Ты сейчас как, нормально?

— Думаю, мне лучше пока остаться здесь, — в свою очередь скривился Тога. — Отдых вышел не очень удачным.

Утэна кивнула и встала с кровати.

— Утэна, — позвал Тога, когда она была почти уже у двери. — Увидимся за ужином?

— Только если мне не придется надевать платье.

— Тогда до встречи, — вкрадчиво произнес он, глядя, как она исчезает за дверью.

Тога долго лежал без сна, вспоминая прикосновение ее руки к щеке и гадая, хватит ли ему того, что она его не ненавидит.

Глава 8. Сайондзи и Вакаба очень заняты

На полпути обратно к выделенной ей комнате Утэна решила, что раз уж в замке придется остаться надолго, нужно обследовать и обойти все здание, не ограничиваясь дорогой между двумя спальнями. Вместо того чтобы свернуть налево и спуститься по лестнице, она повернула направо и пошла наверх.

— Кэйко, не так ли?

— Да, господин Тога.

Тога вытянул ноги, позволив простыне соскользнуть пониже, и с усмешкой откинулся на подушки в своей самой чувственной манере.

— Для нашей гостьи, очаровательной Утэны, шьется новая одежда. Нужно освободить место в шкафу, прежде чем те две портнихи закончат работу. Я хочу, чтобы ты убрала всю одежду из Розовой комнаты до того, как… никогда не мог запомнить, как их зовут.

Кэйко с трудом отвела взгляд от красной ткани, едва прикрывавшей прелести ее господина, и нахмурилась.

— Девушки из драмкружка? Одна с торчащими косичками, вторая с бантом?

— Да, они самые. Они полностью обновят гардероб Утэны, поэтому старую одежду надо убрать. Мне все равно, что ты сделаешь с вещами… — Он потянулся, выпятив ничем не прикрытую грудь и сдвинув простыню еще на сантиметр ниже, на грани непристойности. Дразнящий кусок ткани вновь завладел вниманием Кэйко, и Тога ухмыльнулся. — Если хочешь, оставь все себе, просто проследи, чтобы шкаф был свободен, когда прибудет новая одежда.

— Да, господин Тога.

Кэйко поклонилась и неохотно направилась к двери, явно надеясь, что хозяин замка позовет ее обратно.

— А, и еще, Кэйко…

— Да, господин Тога? — Она обернулась. На лице ее ясно читалась надежда.

Судя по безжалостной усмешке Тоги, он знал, на что она надеется.

— Передай Кодзуэ, что черную пижаму после стирки нужно вернуть в комнату Утэны, а не в мою.

— ...Да, господин Тога, — понурилась Кэйко.

Довольный собой плейбой вновь улегся на подушки.

— Вот так?

— Нет, ты все делаешь неправильно!

— Так хотя бы сам покажи, чего от меня хочешь!..

— Вот. — Сайондзи взял руку Вакабы и направил в нужное место, аккуратно прижимая ее пальцы, пока она не взялась как положено, затем медленно двинул ее руку вверх и снова вниз. — Теперь давай сама.

Она убрала руку, затем снова протянула ее и ухватилась за предложенное, нерешительно сжав пальцы. Вакаба повторила движение, показанное ей Сайондзи, и улыбнулась в ответ на его одобрительный взгляд.

— Да, вот так. Очень хорошо.

От похвалы она просияла.

— Теперь ты сможешь показать Утэне, что ей делать, когда вечером она будет с хозяином?

— Думаю, да. А можно мне сначала еще потренироваться?

— Безусловно. — Сайондзи изобразил фирменную усмешку Тоги.

Вакаба еще несколько раз взялась за ложку и поднесла ее к губам.

— Ладно, теперь я поняла.

— Хорошо. Это был последний пункт. Теперь найди нашу гостью и прочитай ей экспресс-курс правил поведения на званом обеде.

Аккуратно положив ложку на место, Вакаба кивнула и встала из-за стола. Секунду она стояла, глядя на Сайондзи примерно так же, как Кэйко на Тогу, затем слегка зарумянилась и поспешно вышла.

Мики докладывал о том, что успел узнать, одновременно помогая Тоге одеваться. По крайней мере, доклад позволял отвлечься, хотя Мики все равно то и дело отводил взгляд. Разумеется, Тога со своими травмами не мог сам ничего зашнуровать, но это не делало ситуацию менее неловкой. Было бы неплохо, если бы Тога по крайней мере перестал каждый раз многозначительно ухмыляться при слове «меч». Ну, хотя бы шнурование ботинок было не таким… интимным.

— Отличная работа… — промурлыкал Тога, когда Мики закончил со шнурками и с докладом. Потом прикрыл веки. — И информацию ты тоже собрал неплохую.

Мики покраснел и отвернулся к стойке с рубашками.

— А для чего вам знать, в каком стиле она фехтует, господин президент Студенческого совета?

— Я же говорил, хочу сделать для нее что-нибудь особенное. Эм-м… Мики, что это за зеленая тряпка?

Изуродованное зеленое платье печально свисало с вешалки.

— Понятия не имею. Как это сюда попало?

Тога рассмеялся.

— Неважно, — продолжая смеяться, сказал он. — Я надену красную.

Мики послушно повесил останки зеленого платья обратно и снял с вешалки красную шелковую рубашку с длинными свободными рукавами.

— Может, ограничитесь традиционными подарками? — поинтересовался он, помогая Тоге продеть руки в широкие рукава. — Цветы? Шоколад? — Склонив голову, Мики стал застегивать богато украшенные пуговицы. — Обещания, которые вы не собираетесь выполнять?

Хозяина замка это позабавило. Он посмотрел на Мики сверху вниз.

— Все еще сердишься из-за этого, Мики? — промурлыкал он.

Дворецкий не ответил. Когда последняя пуговица была застегнута, он встал и критически осмотрел Тогу. Довольный увиденным, хоть и по-прежнему несчастный, Мики кивнул и отодвинул стенную панель, открывая ростовое зеркало. Тога, слегка рисуясь, оглядел себя сверху донизу. Начищенные черные сапоги из мягкой кожи, узкие хлопковые брюки глубокого черного цвета и шелковая рубашка, доходящая до середины бедер. Золотая вышивка сверкала на красной ткани рубашки, которая была на несколько оттенков темнее, чем его волосы. Да, вполне подходит для хозяина замка.

— Прекрасно, — сказал он, одарив свое отражение призывным взглядом. — Можешь идти. Пришли служанку расчесать мне волосы, хорошо?

— Да, господин Тога.

Мики сбежал, оставив Тогу усмехаться самому себе в зеркале.

— Отлично, — пробормотала Утэна, оглядевшись вокруг. — Я совсем заблудилась. О! Эй, Мики! — Она побежала было в сторону появившейся из-за угла синей шевелюры, но тут обнаружила, что это, оказывается, девушка. — Извини, я подумала, что ты Мики. Я… — Утэна присмотрелась к стопке сложенной одежды, лежавшей на руках у девушки. — Это что, мои вещи?

Девушка с синими волосами моргнула, внимательно осмотрела Утэну и улыбнулась.

— Ага. Я как собиралась отнести их в Розовую комнату. Ты ведь Утэна, да?

— Да, это я. И я заблудилась. Не возражаешь, если я пойду с тобой?

— Конечно, нет! Меня зовут Кодзуэ. Мы с Мики близнецы. — Девушки пошли дальше вместе. — Кстати, я хотела тебя поблагодарить.

— За что? — захлопала глазами Утэна.

— За то, что спасла господина Тогу. Мики мне все рассказал. Ты правда ему отказала?

— Правда… — Утэна приготовилась к худшему, но реакции не последовало. — А ты на меня из-за этого не злишься?

— С чего бы? — Кодзуэ помотала головой. — Это дело твое и господина Тоги. Эй, давай дружить?

— Хм… ладно, — поколебавшись, согласилась Утэна. — Но твоему брату я, похоже, не слишком нравлюсь, и Кэйко очень рассердилась, что я не пошла ужинать с Тогой...

— Кэйко — заносчивая стерва, — беспечно произнесла Кодзуэ. — Не обращай на нее внимания, она считает себя лучше остальных только потому, что была главной подхалимкой младшей сестры господина Тоги.

— А как же твой брат?

Почему-то напоминание о том, что Мики не одобрял Утэну, заставило Кодзуэ хитро улыбнуться.

— Не беспокойся. Он просто слишком заботлив. Господину Тоге ты нравишься, все остальное не имеет значения.

«Нравлюсь…» — Утэна умолкла, стараясь не покраснеть. Ее спутница, похоже, ничего не имела против ее молчания и выдала репортаж о том, кто какую должность занимал в замке и у кого из слуг с кем интрижка. От этого рассказа у Утэны осталось впечатление, что магия замка усиливала природные таланты тех, кто попал под проклятье. Когда Кодзуэ начала очередную непристойную историю о том, кто с кем спит, Утэна подумала, что прачкой эта девица стала не случайно. У нее определенно был талант копаться в грязном белье.

В коридоре возле Розовой комнаты их ждала Вакаба.

— Вот ты где! Пошли, Утэна, у нас мало времени!

— Времени на что? — спросила Утэна, пока ее тащили прочь.

— На тренировку! Сайондзи велел мне проследить, чтобы ты вела себя за столом как подобает. Заставил меня все выучить, чтобы я могла быть уверена, что ты все делаешь правильно.

С извиняющимся видом помахав Кодзуэ, Утэна покорилась неизбежному.

Глава 9. Песен не будет

И вновь в обеденном зале стол был накрыт для двоих. Девственно чистую льняную скатерть украшали хрусталь и отполированное до блеска серебро, а тончайшая фарфоровая посуда сияла в свете снежно-белых свечей, что горели в золотых канделябрах. Сайондзи и Вакаба в боевой готовности стояли у камина, ожидая прибытия Утэны. Хозяин замка метался между камином и столом, как тигр в клетке, гадая, не решила ли его гостья не появляться и на этот раз. Когда дверь начала открываться, он замер на пару ударов сердца, а затем вся видимая нервозность исчезла под спокойной самоуверенностью позы Плейбоя.

«Если это Мики с известием о том, что она опять не придет, — подумал Тога, удерживая на лице свою самую очаровательную улыбку, — я просто…»

Все мысли испарились в тот момент, когда Утэна вошла в дверь, которую распахнул Мики. Тога едва заметил, как дворецкий с поклоном удалился; его взгляд был устремлен на девушку, гордо стоявшую перед ним. Он уже видел Утэну в этой одежде, но теперь, когда боль не отвлекала, ему показалось, что выглядит она еще лучше. Ее волосы, длинные и гладкие, мягко блестели, и пальцы его дрогнули при воспоминании об этих шелковистых прядях, скользивших между ними. Хотелось взять ее за руку, поцеловать пальцы и проводить к столу. Однако воспоминание о том, как ныла щека от ее удара, намекало, что Утэне это не понравится. Хорошо, что Сайондзи успел как следует натаскать ее подружку. Можно было бы позвать кого-нибудь из более опытных слуг, но присутствие Вакабы оказывало благотворное влияние на настроение Утэны. Управляющий поклялся, что на Вакабу можно положиться и она сможет держать язык за зубами. К тому же Тоге нетрудно было сообразить, что если Утэну разлучить с ее подругой, его и без того скромные шансы станут еще меньше.

Он подавил инстинктивный порыв очаровать гостью и вместо этого позволил Сайондзи себя усадить. Утэна тоже уселась за стол и благодарно улыбнулась помогавшей ей Вакабе. Тут же явились двое слуг с кухни, чтобы передать первые блюда управляющему и его помощнице.

— Прошлой ночью мне казалось, что в твоей компании ужин будет гораздо вкуснее, — произнес Тога, пока пальцы его левой руки с намеком скользили вверх-вниз по ножке хрустального кубка. — Но теперь, когда ты здесь, я вряд ли вообще почувствую его вкус.

Утэна лишь закатила глаза в ответ на его откровенно призывный вид. Слуги принесли подносы Сайондзи и Вакабе, и те без заминки переставили тарелочки на стол. На тарелке перед Утэной лежали два причудливой формы крекера, один с ложкой чего-то черного и зернистого, другой с тем же самым, но красного цвета. Она поискала взглядом Вакабу, но та вместе со слугами и Сайондзи скрылась на кухне. Утэна взглянула на рассеянно жующего Тогу. Его мысли явно занимала она, а не еда. Мысленно пожав плечами, она взяла один из крекеров и закинула в рот. Черное нечто оказалось соленым и с привкусом рыбы, но при этом у него был пикантный насыщенный вкус. Утэна была приятно удивлена, и, похоже, это отразилось на ее лице, потому что вид у Тоги немедленно стал донельзя самодовольным. У нее появилось смутное ощущение, что этот ужин — состязание, о котором ее не предупредили, и Тога его выигрывает. С деланно непринужденным видом она съела второй крекер с икрой.

Едва Утэна успела проглотить последний кусок, Вакаба оказалась рядом и наполнила ее кубок холодной водой из кувшина, в котором плавали дольки лимона. Тарелочка исчезла, ее сменила неглубокая миска с бульоном, приправленным тонко нарезанными грибами и зеленым луком.

— Икра стоит дорого, — прокомментировал Тога, пока Сайондзи наливал ему воду, — но твоя улыбка гораздо ценней.

Утэна нахмурилась и сосредоточилась на превосходном курином бульоне. Управляющий и весь его персонал вновь исчезли. Несмотря на экспресс-курс Вакабы, Утэна чуть было не взяла не ту ложку. Она подняла взгляд на Тогу, проверяя, заметил ли он, но тот был занят своей тарелкой супа. Утэна не сразу сообразила, что он очень осторожно ест левой рукой: рукава его шелковой рубашки полностью скрывали бинты на правом запястье, и она совсем было забыла про его вывих. Они ели в тишине, исподтишка бросая взгляды друг на друга, когда казалось, что другой не заметит. Во взгляде Тоги было в основном откровенное восхищение, но незадолго до того, как они доели суп, Утэна могла бы поклясться, что оно сменилось извинением.

— Равиоли с начинкой из омаров, — пояснил он, когда опустевшую миску сменило блюдо с тремя художественно сервированными штучками в форме сердца. Взгляд Тоги был полон соблазна. — Думаю, тебе понравится сливочный соус.

«Он так себя ведет, потому что мы не одни», — твердо напомнила себе Утэна, чувствуя, как горит лицо от явного намека. Она вонзила вилку в равиоли с куда большей силой, чем было нужно, и с сердитым видом выжидающе посмотрела на плейбоя. Он продолжал жевать со все той же ленивой усмешкой, но, как только дверь за слугами закрылась, посмотрел на нее, заломив бровь, словно говоря: «И что ты тут можешь поделать?»

Хоть ей и неприятно было в этом признаваться даже себе, сливочный соус оказался очень вкусным.

Утэна задумалась над последним равиоли так надолго, что Тога осторожно спросил, все ли в порядке. Так и не решив, как сказать «Я не хочу, чтобы ты ко мне подкатывал, когда принесут следующую перемену блюд», чтобы это не прозвучало слишком сурово, она просто со значением посмотрела на дверь, а потом на него. Он серьезно встретил ее взгляд и чуть заметно кивнул. Утэна собралась с духом и прикончила равиоли. Когда дверь открылась, Тога окунул палец в лужицу сливочного соуса и чувственно поднес к губам, слизывая белый соус очень выразительно, прямо-таки художественно. Когда дверь снова закрылась, Утэна вежливо ему похлопала, а он изобразил легкий поклон и очаровательно улыбнулся. Только потом Утэна обратила внимание на блюдо, которое поставили перед ней.

— Лимонный сорбет, — пояснил Тога в ответ на ее вопросительный взгляд. — Очищает вкусовые сосочки перед главным блюдом.

— Ну ладно. — Она нерешительно отправила в рот ложку сорбета, светло-желтый шар которого лежал в хрустальной вазочке. — Эй, а это очень вкусно!

— А ты как думала? — Тога рассмеялся — мол, вот глупышка.

— Я никогда не ела настоящий сорбет. Я думала, будет такой же, как из магазина.

— Разве икра не подсказала тебе, что подобных простецких блюд здесь не водится? — Тонкая алая бровь вновь изогнулась.

— Я же не знала, что такой бывает. — Утэна сердито покраснела. — Как можно ожидать чего-либо, если не знаешь, что оно существует?

— Именно поэтому ты дошла сюда по лестнице? — Улыбка Тоги была и нежной, и ехидной одновременно.

«...Позорище. Какое позорище».

Утэна страдальчески застонала и оттолкнула прочь вазочку с сорбетом, чтобы уткнуться лицом в льняную скатерть. Тога механически продолжал есть, стараясь не показывать, что встревожен. Он не ожидал такой реакции: он лишь хотел слегка подразнить Утэну, вызвать вспышку гнева — ведь она всегда была такой энергичной, когда сердилась. Тога не знал, что он сделал не так, но очень надеялся, что не потерял ту каплю ее расположения, которую успел заслужить. И что теперь? Дразнить ее дальше — плохая идея. Флиртовать — тоже. Извиниться ему и в голову не приходило. Серебряная ложка тихо звякнула о хрусталь, и Тога понял, что успел съесть весь сорбет.

— Твой сорбет растает, — кротко сказал он, покусывая украшавшую блюдо веточку мяты.

Утэна снова застонала, на этот раз раздраженно, подняла голову и потянулась к хрустальной вазочке. Тога видел, что она явно не наслаждается лакомством в полной мере, но, похоже, никакие его слова тут не помогли бы. Оставалось ждать, когда подадут главное блюдо и они останутся одни на полчаса: быть может, тогда получится как-то исправить положение.

Когда сорбет кончился, Утэна скрестила руки на груди и сурово глянула на Тогу, точно говоря: «Попробуй только что-нибудь сказать», — а Сайондзи с Вакабой убрали вазочки и поставили вместо них следующее блюдо. Тога не обращал на слуг внимания — пока Утэна сверлила его взглядом, он томно усмехался в ответ, полуприкрыв глаза. Когда все слуги снова скрылись на кухне, это выражение сползло с его лица, но выглядел он теперь, как ни странно, обнадеженным. «Как ребенок, вручающий подарок, — подумала Утэна. — С надеждой и опаской одновременно».

Вспомнив о том, что не все в нем сводится к амплуа плейбоя, она перевела взгляд вниз на свою тарелку, чтобы посмотреть, что это так вкусно пахнет. Три дольки печеного картофеля, политого маслом со специями, выложенные веером приготовленные на пару стручки гороха и живописно рассыпанные по тарелке дольки моркови окружали толстый ломоть мяса, завернутый в бекон, на котором сверху отпечаталась решетка для жарки. Выглядело блюдо так же отлично, как пахло, и Утэне вдруг стало совершенно все равно, какой еще комментарий она услышит, попробовав это съесть. Она отрезала кусочек и зажмурилась от удовольствия, когда во рту оказалось удивительно сочное мясо. Открыв глаза, она успела заметить, как Тога смотрит на нее — она могла бы поклясться — с нежностью, но это выражение вновь сменилось самодовольством, и он приготовился нарезать свой стейк.

Нарезать свой...

Вилка и нож.

— Тога! — Изумленный возглас Утэны остановил его, и он встревоженно поднял голову. — Медсестра сказала, что тебе нельзя пользоваться этой рукой два дня! Ты что, хочешь покалечиться?

На лице Тоги на миг отразилась вина, а следом — как будто приближающееся уныние. Словно он надеялся, что она не вспомнит об этом, а теперь, когда она все-таки вспомнила, сорвался некий тщательно подготовленный сюрприз. Утэна торопливо поразмыслила. Звать Сайондзи, чтобы тот нарезал для него мясо, будет унизительно, но, хоть мясо и очень нежное, его не получится разделить на куски просто вилкой. Утэна не собиралась ни унижать Тогу, ни портить ему ужин. Ей не хотелось помешать ему проявить остатки порядочности, к тому же он почти извинялся за свое бесстыжее поведение, пока их никто не видел. И он специально организовал этот роскошный ужин, возможно, желая поблагодарить ее...

Не успев толком осознать, что же она решила, Утэна уже стояла рядом со стулом Тоги, без слов протягивая руки за его столовыми приборами. Он посмотрел на нее, сохраняя на лице невозмутимость, но в его глазах мелькнула надежда. Вилка и нож перешли из рук в руки. Тога следил, как Утэна нарезает стейк на небольшие кусочки. Ее волосы упали вперед, и она была этому рада, потому что щеки у нее горели.

— Спасибо, — тихо сказал он, когда она отдала ему нож и вилку, как будто удивленный тем, что произнес это вслух.

— Пожалуйста, — так же тихо ответила она.

Несколько минут они не смотрели друг на друга. Утэна надеялась, что он не заметил, как она покраснела; она все еще пыталась понять, как быть со странной близостью, которая возникала, когда они оставались одни, и гадала, какой же Тога на самом деле — плейбой или еще-не-принц. Тога же то ругал себя за то, что позволил ей увидеть его слабость, то пытался убедить себя, что проявленное ею сострадание — вовсе не признак теплых чувств. В конце концов, если ни на что не надеяться, то не будет и разбитых надежд. Однако сердце не желало прислушиваться к этой безупречной логике и продолжало настаивать, что — возможно — гораздо важнее сделать так, чтобы Утэне было спокойно рядом с ним, чем сохранить лицо перед остальными. По крайней мере, от нее можно было не ждать удара по репутации. Тога положил вилку и отвел с лица пряди волос, кончиками пальцев чуть коснувшись щеки; он вспомнил атлас и соленую воду.

Доверие нелегко давалось хозяину замка.

— Тебе нравится ужин?

Вежливый вопрос застал Утэну врасплох — отчасти потому, что она глубоко задумалась, отчасти — потому, что в нем не слышалось никакого намека.

— Да. Спасибо. — Она наколола на вилку по куску картофеля и моркови. — Очень вкусно.

Тога встретился с ней взглядом, позволив ей увидеть себя серьезным, прежде чем он снова примет самодовольный вид. Он подумывал было опять подразнить ее, но решил не рисковать, чтобы не разрушить хрупкое спокойствие.

Утэна задумчиво глядела на него, понемногу откусывая от картошки, и гадала, осознанно ли он дал увидеть в своем взгляде тоску, которую тут же тщательно скрыл под маской. Ей пришло в голову, что если замок усиливает естественные склонности тех, кто попал в ловушку проклятья, возможно, на самом деле Тога не такой уж бесстыжий развратник… и, возможно, не знает, как им не быть. Это следовало обдумать — может ли отсутствие чего-либо свидетельствовать о наличии его противоположности?

Скрывшись за легкой усмешкой, как за щитом, Тога непринужденно расспрашивал Утэну, как прошел день, нравится ли ей в Отори, чем она любит заниматься в свободное время. Утэна обнаружила, что когда он не пытается ни на что намекать, она вполне может поддерживать легкую беседу, не испытывая желания снова ему врезать. И что пока он не смотрит на нее этим тревожаще-беззащитным взглядом, борьба между желанием ему помочь и желанием его стукнуть не вводит ее в ступор. Это было ужасно странно — разговаривать о школе, хобби и прочих повседневных вещах, находясь в волшебном замке с летающими лошадьми и спящей в стеклянном гробу девушкой.

Пока Утэна и Тога обсуждали, как прошел бы поединок между капитанами клуба фехтования и клуба кэндо, слуги без заминки убрали посуду и столовые приборы и неслышно поставили перед сотрапезниками тарелки с сыром и фруктами. Когда Утэна наконец заметила, что прибыла следующая перемена блюд, она с удивлением поняла, что неплохо проводит время. Она все еще не знала, как быть с Тогой, когда он ведет себя как вкрадчивый мерзавец, или в моменты его болезненной уязвимости, но когда он никем не притворялся, то, похоже, мог быть порядочным человеком. Утэна осмотрела два вида незнакомого сыра, раздумывая, каким бы стал Тога, не окажись он в замке. Рядом с одним сыром лежали три виноградины и четыре очищенных грецких ореха, а второй был подан с разложенными веером ломтиками большой клубники.

Утэна вопросительно подняла бровь, глядя на Тогу, но он уже держал виноградину в одной руке и ломтик более мягкого сыра в другой. Заметив ее взгляд, он откусил кусок сыра и кинул в рот виноградину, изобразив освободившейся правой рукой победный жест. Утэна вздохнула, закатив глаза, затем последовала его примеру. Такого сыра она никогда раньше не пробовала, но он хорошо сочетался с виноградом. Орехи, на ее вкус, не так подходили к мягкому сыру, но и с твердым сочетались не слишком удачно. На самом деле твердый сыр ей вообще не понравился, поэтому она съела только клубнику.

— Я взял на себя смелость заказать тебе новый гардероб, — внезапно сказал Тога, стараясь произнести это непринужденно. — А пока он не готов, я приказал выстирать твою униформу и шелковую пижаму, и вернуть их в твою комнату.

— Я встретила Кодзуэ, она как раз несла все обратно, — кивнула Утэна. Она слегка ухмыльнулась, вспомнив поток слухов, которым поделилась с ней синеволосая девушка. — Ох! Кодзуэ говорила, что старший конюх тоже упал с лошади, он в порядке?

— Рука? У него просто сотрясение, скоро пройдет. Могло быть гораздо хуже.

Тога умолк, сообразив, что он только что сказал. Утэна отвела глаза. Повисла долгая неловкая пауза. Судя по всему, никто из них не хотел нарушать тишину. Оба размышляли о странной близости, возникшей между беспомощным Плейбоем и проявившим сострадание Принцем, но заговаривать об этом им не хотелось. Наконец Тога кашлянул, прочистив горло.

— Не перейти ли нам к десерту? — осторожно спросил он как можно более спокойным тоном.

— Да, было бы неплохо, — ответила Утэна, вертя в пальцах ломтик клубники и не поднимая глаз от своей полупустой тарелки.

На том конце стола, где сидел Тога, зазвенел маленький колокольчик, и слуги появились из кухни, чтобы убрать остатки сыра и фруктов. Вакаба и Сайондзи торжественно поставили на стол десерт, а затем исчезли следом за другими двумя слугами. Утэна потыкала в свой десерт вилкой, но под шоколадной глазурью ничего не было видно. Ну, что бы там ни было, наверняка оно вкусное. Разрезав пирожное размером с кулак, она увидела внутри слои оранжевого бисквита и легкого шоколадного мусса. Подгоняемая любопытством, она съела кусочек.

Как и после стейка, Утэна зажмурилась от удовольствия, когда апельсиновый бисквит и мусс практически растаяли у нее во рту, а шоколадная глазурь оказалась приправлена корицей и еще чем-то, чего она не опознала. И снова, когда она открыла глаза, хозяин замка следил за ней — на этот раз она успела заметить беспокойство, сменившееся облегчением, а после ленивая усмешка вернулась на место.

— Изумительно вкусно, — сказала она. Неожиданно для себя она адресовала ему поддразнивающую улыбку, которую обычно приберегала для Вакабы и ее изъявлений любви, и добавила: — Ты ведь этого ожидал?

Изумление, на секунду мелькнувшее на его лице, было просто бесценно. Утэна улыбнулась снова, на этот раз победно, и он чуть кивнул, признавая, что она выиграла. «Так, — подумала она, снова вернувшись к превосходному пирожному, — что я делаю?» Ужин укрепил ее в утреннем ощущении, что под манерами плейбоя Тога скрывает свои истинные чувства, но пытается дать ей знать о них. И притворство — не все, что у него за душой. Он боится, поняла она. Но чего? Утэна бросила на Тогу изучающий взгляд из-под ресниц, но он наслаждался своим пирожным и не давал ей никаких зацепок.

«...Боюсь, если буду, ты уйдешь».

Утэна выпрямилась на стуле, забыв про десерт и внимательно глядя на Тогу. Он ведь уже сказал это. Он ответил ей прямо, просто тогда она еще не поняла, что под притворством он прячет свои настоящие чувства. Она моргнула и заметила, что Тога недоуменно смотрит на нее.

— Все нормально?

Ух ты. Искренняя забота в его голосе.

— Все хорошо, — заверила его Утэна. — Просто задумалась кое о чем.

Тога еще некоторое время молча глядел на нее, чтобы она смогла увидеть беспокойство в его глазах. Когда Утэна продолжила есть, он тоже вернулся к еде.

«Он боится, что я уйду. Значит ли это, что он попытается задержать меня здесь? Попытается ли он помешать мне разбудить принцессу?»

Утэна положила в рот последний апельсиново-шоколадный кусок и задумчиво уставилась на Тогу, пока тот доедал свой десерт. Озарение ничего не прояснило, а только усложнило головоломку. А теперь он ей улыбался.

— Присоединишься ко мне на прогулке? — Его поза и улыбка дышали уверенностью в себе, но глаза выдавали обратное.

Медленно, гадая, что он задумал, Утэна кивнула и встала из-за стола. Тога тоже поднялся с таким видом, будто собирался галантно предложить ей руку, но теперь не знал, как поступить.

— Показывай дорогу, — сказала она и следом за ним вышла из обеденного зала.

Примечание автора: Я провела довольно много времени, изучая обеды из семи блюд для этой части, поскольку это же Тога, его эго требует лишь самого лучшего. Чего только не сделаешь для текста!

Глава 10. Роза благородного замка

В относительно уютной тишине хозяин замка и его гостья шли по коридорам, которых она раньше не видела. Утэна в основном пыталась запомнить обратную дорогу, параллельно размышляя, что у этого плейбоя на уме и не пора ли начать волноваться; Тогу же ничуть не беспокоило то, как отреагирует его упрямая не-принцесса. Совсем не беспокоило. Ни капельки. Ладно, может быть, самую малость, но только потому, что он был не в лучшей форме, а она определенно могла постоять за себя.

Замок на двустворчатых дверях был заранее открыт, и петли смазаны; Тоге достаточно оказалось потянуть, чтобы они беззвучно распахнулись, и две половины бронзовой розы разошлись, позволяя жалким смертным пройти. Резкий вдох за его спиной явственно говорил о том, что на Утэну удалось произвести должное впечатление. Время было выбрано верно: сверкающие лучи закатного солнца пронизывали туман, и свет потоком расплавленного золота лился через круглое окно метров десяти в диаметре — увеличенную копию витража над Невестой-Розой — и падал на белый мраморный пол призрачной розово-зеленой мозаикой, которая сделала бы честь и бальному залу. Тога знал, что Утэна сейчас смотрит на него — на его силуэт, театрально застывший на фоне сияющей в дальнем конце зала розы, на широко раскинутые руки, которые будто намекали, как нелегко было распахнуть эти двери, — и жалел, что не видит ее лица. По опыту он знал, что сначала взгляд Утэны устремится вверх, к сводчатому потолку, затем опустится вдоль украшенных вырезанными розами спиральных колонн, разделяющих голые каменные стены на равные отрезки. Следом ее внимание притянет огромная роза, нарисованная цветным светом на полу, и только потом она заметит вдоль стен стойки с начищенным до блеска оружием и доспехами.

На этот раз Тогу не расстроило, что на него не обращают внимания. Он просто отошел с дороги и прислонился к стене; ему довольно было возможности наблюдать за Утэной — та как раз медленно вошла в оружейную, восхищенно глядя по сторонам. Когда она перевела взгляд на ряды сверкающей стали, он подошел ближе — правда, не так близко, как хотелось. Тога не собирался вторгаться в ее личное пространство; его положение и так было слишком шатким.

— Утэна? — подавив нервозность и убрав из голоса все намеки, негромко и мягко произнес он. — Я хочу тебе кое-что показать.

— Мне же не придется закрывать глаза? — Она посмотрела на него с подозрением.

— Нет! Конечно же, нет. — Он наскоро внес изменения в план. — Просто подожди здесь — это сюрприз.

Ответ ее позабавил; она кивнула, и Тога пересек сверкавшую на полу розу, чтобы скрыться среди теней в конце зала. Утэна осмотрела ряд рапир, вежливо повернувшись спиной к той стороне, куда ушел Тога, но постаралась не слишком засматриваться на превосходное оружие, чтобы он не мог подкрасться к ней незамеченным. Она, конечно, не считала, что Тога попробует такое провернуть — это было не в его стиле, — но не настолько хорошо его знала, чтобы доверять ему.

Тога медленно шел через оружейную туда, где, повернувшись к нему спиной, ждала Утэна. Первоначально он собирался преподнести подарок без упаковки. Но ее взгляд напомнил ему, что чрезмерно величественные жесты с ней не проходили — эффект получался противоположным. К тому же за ужином она его раскусила. Уж если она рассердилась на него за пренебрежение медицинскими предписаниями ради ужина, то тем более не оценит, если он их проигнорирует, чтобы произвести на нее впечатление. Поэтому нужно было придумать, как эффектнее преподнести подарок… но времени уже не было.

— Не смотри! — выпалил он.

Начавшая было оборачиваться Утэна остановилась и снова повернулась к стене с рапирами. Тога не мог не заметить, что ее рука совсем рядом с рукоятью крайней из них, и Утэна может легко ее выхватить. Думать приходилось быстро. Как сделать сцену вручения достаточно проникновенной, если правой рукой пользоваться нельзя?

— А сейчас?..

— Еще нет! — Паника быстро смела с пути амбиции. Некогда было перебирать варианты, а в голову пришло только одно… — Ладно, теперь можно.

Уж этого Утэна никак не ожидала увидеть: скандально известный плейбой преклонил перед ней колено и склонил голову. Она не сразу разглядела, что он ей протягивает, но потом заметила золотую отделку на черных ножнах, которые почти сливались по цвету с его брюками, и поняла, что это меч. Навершие было вырезанной из драгоценного камня розой, а черную рукоять оплетала золотая лоза. Две золотые половинки гарды, тоже украшенные стилизованной лозой, сходились вместе, подобно двум волнам, окружая овальный камень сине-зеленого цвета. Тога придерживал изящные ножны левой рукой, уложив их сверху на правое запястье, и, без сомнения, предлагал меч ей. Все еще не поднимая головы.

Она осторожно взялась за рукоять. Та легла в руку, словно была сделана специально для нее. Утэна обнажила меч, и он слегка зазвенел. Она залюбовалась зеркальной поверхностью клинка, а несколько пробных взмахов показали, что баланс у меча превосходный.

— Тебе нравится?

Утэна снова повернулась к Тоге, который до сих пор не двинулся с места.

— Он потрясающий.

Напряжение, которого она прежде не заметила, покинуло Тогу, и он поднял голову, поспешно пряча воодушевление за более спокойной улыбкой.

— Тогда он твой.

— Спасибо, — сказала Утэна, свободной от меча рукой принимая отделанные золотом ножны. Хоть Тога и обещал сюрприз, но такого она не ожидала. — Спасибо огромное.

Казалось, этих слов недостаточно — но когда она взглянула на хозяина замка, облик его словно сиял, отражая ее собственную благоговейную радость.

Из оружейной Утэна вышла с мечом на новенькой перевязи, а Тога — с ростком надежды.

Когда Тога и Утэна подошли к Розовой комнате, он улыбнулся и спросил ее о чем-то — Сайондзи и Вакаба, прятавшиеся за драпировками, так и не разобрали, о чем. Утэна, рассмеявшись, ответила, и они слегка поклонились друг другу и разошлись: она — в свою комнату, он — по направлению к своей.

— Вы только посмотрите на это, — подбоченившись, ухмыльнулась Вакаба.

— Так и знал, что сработает, — усмехнулся Сайондзи и начал застегивать мундир. — Это обнадеживает. Ну, ты знаешь, что делать.

Вакаба кивнула, поправляя свою одежду.

— Удачи. Увидимся утром. — Она с надеждой посмотрела на него.

Он ее не разочаровал.

Запыхавшаяся и раскрасневшаяся Вакаба постучала в дверь Розовой комнаты, и ее впустили. Сайондзи же, очень довольный собой, усмехнулся и неторопливо последовал за своим хозяином.

— Ты ей подарил — что?

Тога неуклюже стянул шелковую рубашку; потрясенный возглас управляющего ничуть его не обеспокоил.

— Ты что, не соображаешь, что она с этим может сделать?

— Думаешь, она сможет? — Тога с непроницаемым выражением лица поднял бровь. Сайондзи замялся и умолк. — Ты правда так думаешь?

— Пока что у нее неплохо получается. — Сайондзи хмуро отвернулся.

— Вот как? И что же у нее получается? — холодно спросил Тога.

— Вить из тебя веревки, — насмешливо сказал Сайондзи. — Ты ее любишь. И все для нее сделаешь, разве не так? Позволил носить свою одежду. Устроил роскошный ужин. Разрешил бродить по замку где вздумается. — Он замолчал и с отвращением смерил Тогу взглядом. — Подарил Меч Диоса. Почему бы тебе просто не рассказать ей все? И об этом мече, и о том, почему девушка заперта в стеклянном гробу. Хотя, возможно, ты предпочтешь все от нее скрыть и оставить ее в замке навсегда. — К насмешливому тону добавилась жестокая улыбка. — В конце концов, что ты будешь делать, если она разбудит Невесту-Розу?

— Все зависит от того, о чем она мечтает, разве нет? — Улыбка Тоги была такой же тонкой и жестокой.

Сайондзи в очередной раз задумался над тем, не утаил ли хозяин от него какие-либо сведения о проклятии. Но на этот раз его вдобавок интересовало, что именно сказала Утэна Тоге наедине — и не ведется ли вокруг нее еще какая-нибудь игра.

— Ах да, Сайондзи, — усмехнулся хозяин замка, глядя на все еще потрясенного управляющего. — Похоже, с такими травмами я не смогу это расшнуровать. А поскольку мой дворецкий отсутствует, придется тебе мне помочь. — Его пальцы коснулись брюк спереди, безмолвно поясняя, с чем именно.

Сайондзи еле слышно рыкнул и опустился перед Плейбоем на колени, дабы исполнить желание хозяина. Разговор на этом завершился.

— Он подарил тебе меч? — Вакаба была совершенно не впечатлена.

Утэна кивнула, вынимая меч из ножен, и свет заиграл на сверкающей стали.

— Он сказал, что у принца должен быть меч. Когда его запястье и спина заживут, он хочет пофехтовать со мной.

— Но все-таки. Он подарил тебе меч. Все эти приготовления — и вдруг что-то настолько… неромантичное. Ничего не понимаю.

— Ну, это было в своем роде романтично. — Меч скользнул обратно в ножны, и Утэна расстегнула перевязь.

— Мечи — это не романтично! Драгоценности — это романтично, и красивые наряды, например… но не оружие.

— Он приказал сшить мне новую одежду.

Вакаба захлопала глазами.

— Ладно, это уже кое-что. Но все-таки, почему меч?

— Потому что он боится, — тихо сказала Утэна. — Боится, что я уйду, если он сделает что-нибудь традиционно романтическое.

— Но в таком случае… зачем был этот ужин?

— Ну, надо же ему поддержать марку, — пожала плечами Утэна. — Жаль, конечно, что тебе, Сайондзи и тем двоим пришлось столько работать.

— О, за нас не беспокойся, — отмахнулась Вакаба. — Сайондзи велел поварам приготовить по десять порций каждого блюда и выбрал по две самые красивые, чтобы подать вам, а нам досталось все остальное. Но хватит об этом, расскажи что-нибудь поинтереснее!

— Поинтереснее? — Утэна моргнула, слегка встревоженная тем, с каким любопытством подалась вперед ее подруга.

— Ну да! О чем он говорил, пока нас там не было?

— А, в этом смысле. Ты была права, он не приставал ко мне, пока этого никто не мог услышать. Мы в общем-то просто поболтали за ужином. Думаю, он пытается научиться вести себя не как гнусный плейбой, — усмехнулась она. — Это в своем роде мило.

— Утэна! Ты же не...

Утэна улеглась на кровать и подняла левую руку, чтобы посмотреть на Печать Розы.

— Расслабься, Вакаба. Я не собираюсь прыгать к нему в постель. Он все равно плейбой, а мой принц не может быть таким бесстыжим развратником. — Она заложила руки за голову, глядя на Вакабу в зеркало. — Но, думаю, для него еще есть надежда.

— В каком смысле? — Вакаба прислонилась к поддерживающему балдахин резному столбику.

— Он, похоже, пробует быть порядочным. Он учится на ошибках, и, думаю, со временем действительно научится не быть эгоистичным засранцем. Я не испытываю к нему особых чувств, но будет жаль, если он расхочет меняться. Понимаешь?

Отражение Вакабы долго задумчиво глядело в сторону.

— Сайондзи думает, что господину Тоге, возможно, придется перестать быть Плейбоем, чтобы снять проклятье, и что господин Тога сделает для тебя практически что угодно.

Это никоим образом не разрешало спор Утэны с самой собой о том, какой же Тога настоящий — плейбой или еще-не-принц.

— Посмотрим, — наконец сказала она и зевнула.

— Уже поздно, — подавив зевок, сказала Вакаба. — Я вернусь завтра и принесу тебе завтрак, ладно?

— Ладно. Спокойной ночи, Вакаба.

Та соскользнула с непомерно большой кровати.

— Спокойной ночи, Утэна.

Утэна почистила зубы и переоделась в выстиранную черную пижаму. Затем забралась обратно в кровать и лежала без сна, раздумывая: если она сможет побудить Тогу измениться — можно ли будет сказать, что она употребила свою власть над ним во благо?

Где-то в Академии Отори мужчина с розовыми волосами трижды перечитал сообщение на экране и нажал кнопку «отправить». В другом месте экран мигнул, оповещая о новом сообщении. Смуглая рука коснулась кнопки длинным изящным пальцем. Зеленые глаза сузились, разглядывая фотографию и досье следующей девушки, избранной в жертву Краю Света.

Глава 11. Вакаба ненавидит нытье

Этим утром Мики провожал из хозяйского крыла девушку, и на сердце у него было неспокойно. Девушка была прехорошенькая, к тому же одна из любимиц хозяина, но тот, хоть и задействовал все свое очарование, и даже попросил кормить его с рук, все-таки не воспользовался ею, как обычно. Мики, конечно, не умел так хорошо собирать информацию, как его сестра, но тем не менее потихоньку вел расспросы, и ответы его тревожили. С тех пор, как эта Утэна заявилась в замок без приглашения, господин Тога вел себя… странно. Людей, с которыми он, хм… заигрывал, можно было пересчитать по пальцам одной руки. Конечно, у него была изранена спина, и вывихнутое запястье тоже все усложняло, но Мики не мог отделаться от ощущения, что хозяин замка теряет хватку. Девушка повернула налево, чтобы отнести поднос из-под завтрака на кухню, а Мики — направо, чтобы разыскать сестру. Если кто-то и сможет все разузнать о сексуальной активности господина Тоги за последнее время, то это она.

Когда Вакаба вышла из комнаты Утэны, Сайондзи уже ждал ее. Некоторое время они молча шли вместе в сторону кухни, затем нырнули в свободную комнату и оставили поднос с посудой на декоративном столике, а сами заняли компрометирующую позицию в углу. Даже если в комнату заглянет кто-нибудь из слуг, вида переплетенных рук и ног хватит, чтобы не задавать вопросов.

— Что ты узнала?

— Она говорит, что не испытывает к нему особых чувств, но, похоже, он начинает ей нравиться. — Вакаба умолкла и застонала, когда за дверью послышались шаги. Потом шаги удалились, Сайондзи прекратил целовать ее шею, и она продолжила. — Говорит, что не хочет отбить у него желание стать порядочным человеком. Думаю, довольно скоро она попытается убедить его перестать быть Плейбоем.

Сайондзи просунул руку ей под блузку — на всякий случай, вдруг кто-нибудь войдет.

— Ты правда думаешь, что она станет ему в этом помогать?

Вакаба кивнула.

— В своей прежней школе она все время ввязывалась в драки, защищая других учеников от хулиганов. Но защитой она не ограничивается. Если получится, она пытается помочь жертве стать сильнее. — Вакаба слегка покраснела, потом упрямо подняла подбородок. — Вот так я и набралась смелости заговорить с тобой.

— Ну что же, — усмехнулся в ответ Сайондзи, — мы убедим нашего Принца с розовыми волосами помочь раненому Плейбою изменить свое поведение, и будем надеяться, что с ним у нее получится так же хорошо, как с тобой.

Намекал Сайондзи на что-то или нет, но Вакаба сочла это за намек. Лишь через несколько минут они забрали поднос и вышли из комнаты.

Тога мрачно глядел на банку с мазью, которую оставила ему медсестра. В частности — на туго закрученную крышку, которую он, как ни пытался, никак не мог открыть одной рукой. А он пытался, ведь у него не было ни малейшего желания просить кого-то о помощи. Преувеличивать свою слабость, чтобы манипулировать окружающими — это одно, а оказаться слабым на самом деле — совсем другое. Но еще меньше ему хотелось, чтобы на лице остался шрам. Он потянул за шнурок звонка в углу и неспешно направился к выходу из своего крыла, игнорируя внутренний голос: тот с надеждой нашептывал, что Утэна, возможно, посчитает эту просьбу довольно милой, а заодно, быть может, и спасет его репутацию.

Глаза девушки, торопливо подбежавшей к двустворчатым дверям, зажглись надеждой при виде Тоги в черном шелковом халате, и он одарил ее улыбкой, полной обещаний, которые не собирался выполнять: вместо того, чтобы пригласить войти, он отправил ее в Розовую комнату — передать Утэне, что хозяин замка желает ее видеть.

Доставив сообщение, девушка выбежала из комнаты, с завистью оглянувшись через плечо. Утэна закрыла дверь и со вздохом прислонилась к ней. Определенно, это звучало так, будто Тога приглашает ее в свою спальню ради разнузданного секса, но после вчерашнего она перестала принимать все его слова за чистую монету. Утэна тяжело вздохнула. Если она к нему пойдет, это может сыграть на руку Плейбою. Но если не пойти, будет неловко, потому что он, возможно, звал ее с совершенно невинной — ну, может, и не невинной, но безобидной — целью.

«Какой из меня принц, если…»

Ничего не поделаешь, придется пойти и посмотреть, что ему нужно. Потратив некоторое время на застегивание непривычной перевязи поверх школьной формы, Утэна на свой страх и риск отправилась на разведку. К ее удивлению, идти в хозяйскую спальню не пришлось: Тога ждал в гостиной поблизости от входа, сидя на бледно-голубом диване с банкой в руках и сконфуженной улыбкой на лице.

— Это у тебя…?

— Мазь для порезов, которую оставила медсестра, — подтвердил Тога. — Не могу открыть с этим вывихом.

Утэна закрыла глаза. Раздражение в ней боролось с сочувствием.

— И что, ты больше никого не мог попросить ее тебе открыть? Стой, не отвечай. — Она подняла руку, предупреждая заранее известный ответ. Несомненно, он пытался сохранить свою репутацию и верил, что она никому не расскажет о его слабости, как и в предыдущие два дня. Открыв глаза, она сказала: — Ведешь себя как ребенок.

В ответ Тога посмотрел на нее своими неотразимыми щенячьими глазками и широко улыбнулся. Утэна не удержалась и рассмеялась.

— Ладно, давай сюда.

Крышка действительно оказалась тугой, и раздражение Утэны слегка утихло. Банка открылась с легким хлопком. Внутри была густая жирная мазь, слабо пахнущая травами и розами. Подняв взгляд от банки, чтобы отдать ее обратно, Утэна увидела на лице Тоги болезненно беззащитную надежду. Он быстро скрыл ее за очаровательной улыбкой, но Утэна, успев это увидеть, теперь почувствовала бы себя виноватой, если бы просто отдала банку и удалилась. С другой стороны, ей не хотелось подавать ему ложных надежд. Ну вот, теперь он смотрит на нее с любопытством. Просто отлично.

— Послушай, — покраснев, сказала она, — не пойми меня неправильно. Я ищу Принца, а не Плейбоя, который им притворяется. — Ох, это прозвучало слишком уж резко. Не обида ли промелькнула в его глазах? — Но я принц, а принцы не бросают других в беде. Поэтому посиди смирно, принцесса, и не заставляй меня жалеть о своем решении.

Удивление и благодарность перевесили уязвленное «принцессой» самолюбие, и Тога замер в ожидании, когда Утэна окунула кончик пальца в мазь и поднесла к его щеке. От ее осторожного прикосновения он закрыл глаза, и она задумалась, знает ли он, каким довольным и счастливым сейчас выглядит. Утэна провела пальцем по щеке, смазывая порез. Тога чуть вздрогнул, будто борясь с желанием податься навстречу ее прикосновению.

Если он со всеми так себя ведет, совсем не удивительно, что он стольких соблазнил.

Когда Утэна отняла палец от его щеки, Тога разочарованно открыл глаза.

— Через халат я это не намажу, — веселье в ее голосе боролось со смущением, — и раздевать тебя не собираюсь. Так что...

На его лице смешались удивление, предвкушение, радость и смятение. Утэна веселилась, наблюдая за ним. Наконец Тога отвел взгляд, и на его бледных щеках появилось нечто, подозрительно похожее на румянец.

— Повернись спиной… — пробормотал он. Утэна заломила бровь. — Пожалуйста, — добавил он. Она не пошевелилась, и его румянец усилился. — У меня под халатом ничего нет.

Утэна повернулась.

Слушая, как шуршит одежда, она внезапно осознала, что Тога только что проявил не только заботу, но и стыд. Учитывая, что еще вчера его совершенно не волновало, прикрыт ли он, это ясно говорило о том, как много для него значит ее мнение. Ей стало очень неуютно от мысли о такой власти над ним.

— Можешь обернуться, — сказал позади нее Тога.

Обернувшись, Утэна увидела, что он обмотал черный шелк вокруг талии и теперь лежал на кушетке, положив голову на обтянутый голубой тканью подлокотник. Утэна подтащила ногой отделанный в том же стиле табурет и села рядом, чтобы намазать целебной кашицей порезы, покрывавшие грудь Тоги. Раненый опять расслабился под ее прикосновениями, словно поглаженный кот. Утэна представила себе, как он мурлычет, и подавила улыбку. К тому времени, как она закончила, Тога расслабился настолько, что она задумалась, не заснул ли он. Впрочем, пока она неплотно прикручивала крышку на место, он лениво открыл глаза, даже не пытаясь скрыть удовлетворение и обожание во взгляде.

— Спасибо, благородный принц, — ласково улыбнулся он.

— Пожалуйста. — Утэна очень постаралась не покраснеть от искренней благодарности в его голосе. — Что-нибудь еще нужно?

— Нет, спасибо. Я отдохну здесь немного перед обедом.

— Ты потерял много крови, — сказала Утэна.

Повинуясь неожиданному порыву, чистой рукой она отвела волосы с его виска. Уже не покрытые запекшейся кровью, они были прохладными и шелковистыми, мягче, чем у нее. Тога вновь закрыл глаза, и от отразившейся на его лице жажды она испытала чувство вины.

— Выспись как следует, — неловко произнесла она.

Когда ответа не последовало, она поднялась и поставила банку на табурет, на котором сидела. Взглянув напоследок на спокойное лицо Тоги, Утэна тихо вышла из хозяйского крыла. Когда приглушенный стук двери оповестил о ее уходе, Тога вздохнул и задумался, хватит ли ему сил отбросить все, чем он был, чтобы стать тем, кто ей нужен.

Исследуя замок, Утэна обнаружила коридор, который, хоть и пересекался другими, сам замыкался в кольцо. Обойдя его по кругу, она остановилась и попыталась вспомнить, не было ли у Тоги в шкафу чего-нибудь, подходящего для пробежки. Если идти обратно и проверять, пришлось бы пройти мимо дремлющего на кушетке Тоги, а Утэне не слишком хотелось так скоро снова с ним встречаться. До нее, хоть и несколько запоздало, дошло: раз на него так повлияла всего лишь ее неловкость при виде его наготы — то куда сильнее, вероятно, его задели слова о том, что ей не нужен Плейбой, притворяющийся Принцем.

Она неохотно развернулась и направилась обратно в свою комнату. Добравшись туда, Утэна обнаружила, что портнихи здесь уже побывали. Гардероб был полон самой разной одежды — от вечерней до повседневной, подходящей для сна, купания и упражнений. Вечерние платья не стали неожиданностью, но вот остальное… Утэна, теперь куда доброжелательнее настроенная по отношению к раненому плейбою, выбрала себе комплект для тренировки и быстро переоделась, а затем снова направилась в закольцованный коридор — на хорошую долгую пробежку.

Кодзуэ обычно редко пересекалась с управляющим замком. Однако не очень-то деликатные расспросы брата заинтересовали ее, и она решила проверить информацию. Пока что ответы были сплошь отрицательными, за исключением Руки, а единственным не опрошенным остался Сайондзи. Он нашелся на кухне — наблюдал за приготовлением обеда для хозяина и слуг. Когда Кодзуэ кивком отозвала его в сторону уединенной ниши, любопытство в нем пересилило обычную подозрительность, и он подошел к ней.

— Господин Тога с тобой спал с тех пор, как Утэна появилась в замке?

Брови Сайондзи приподнялись. Кодзуэ определенно не считала нужным ходить вокруг да около.

— Да. А тебе зачем?

— Мой брат озабочен тем, что господин Тога отчего-то теряет хватку. Ты в курсе, что ты и Рука — единственные, с кем он был после прибытия Утэны?

— Впервые слышу. — Зеленые брови поднялись еще выше. — Он не спал ни с одной девушкой?

Кодзуэ покачала головой.

— Я — последняя, и это было как раз когда Мики сообщил ему, что в замке появилась девушка без допуска. — Она пронзила Сайондзи взглядом. — Это она, не так ли? Утэна. Та самая девушка, что снимет проклятье.

— Не будем делать поспешных выводов. — Сайондзи огляделся вокруг, чтобы проверить, не слышат ли их, тем самым убедив Кодзуэ в том, что сам он эти выводы уже сделал. — В конце концов, господин Тога повредил запястье и спину, а это как минимум сильно усложняет использование большей части поз, к тому же у него анемия от потери крови. Уверен, как только он поправится, все станет как прежде.

Впрочем, высокопарный тон Сайондзи ясно давал понять, что на самом деле он так не думает.

— Я за ним прослежу, — тихо сказала Кодзуэ, — и сообщу тебе о результатах. Уверена, здоровье господина Тоги заботит тебя так же, как и меня.

— Понимаю. Спасибо.

Когда она удалилась, Сайондзи ухмыльнулся. Он понимал, о да. Главная прачка только что присоединилась к их команде.

Мики вошел в кухню с таким видом, будто кто-то оспаривал его право там находиться. Он встал в середине переполненного помещения, подбоченился и огляделся в поисках своей цели.

— Младшая повариха Вакаба.

В комнате все замерли. Упомянутая девушка неторопливо, почти надменно обернулась.

— Да, дворецкий?

— Отнесешь обед господину Тоге. Немедленно.

— Но я должна отнести обед Утэне!

— Не сегодня. Хозяин потребовал именно тебя.

После этих слов многие на кухне с завистью вздохнули. Сайондзи заметил, как сердито блеснули глаза Вакабы, и шагнул вперед, чтобы предотвратить некрасивую сцену.

— Я отнесу Утэне обед, — положив руку на ее плечо, сказал он.

— Ладно. — Готовность к драке тут же покинула Вакабу.

Мики с холодным удовлетворением кивнул, подождал, пока предмет общей зависти — поднос — вручат Вакабе, и вышел прочь из кухни. Вакаба последовала за ним.

После освежающей пробежки и не менее освежающего душа Утэна завернулась в одно полотенце, накрутив на волосы второе, и покинула окутанную паром ванную, чтобы исследовать содержимое нового гардероба. Она не ожидала увидеть на столике свой обед, и уж точно не ожидала обнаружить в комнате Сайондзи. Тот стоял, повернувшись спиной, довольно далеко от одежного шкафа, но это все равно создавало определенные неудобства. Вместо того чтобы внимательно ознакомиться с новой одеждой, Утэна просто схватила свою школьную форму и натянула на себя так быстро, как только могла.

— Что ты делаешь в моей комнате?

Сайондзи все так же стоял в углу, спиной к ней.

— Могу я повернуться?

На секунду Утэне захотелось ответить «нет».

— Да, — вздохнула она, выпростав волосы из полотенца. — Так что ты тут делаешь?

— Обед тебе принес, — ехидно ответил он и сел к столу, не озаботившись спросить разрешения. — Вакабу выбрали отнести обед Тоге, поэтому твой принес я.

— Как мило с твоей стороны. — Утэна тоже села и приступила к еде.

Сайондзи оглядел ее с видом превосходства.

— Поскольку ты в замке недавно, ты, возможно, не знаешь, что обычно тот, кто принес Тоге обед, достается ему на десерт. Однако, — продолжил он в ответ на возмущение Утэны, — я слышал от Кодзуэ, что наш обожаемый плейбой не касался женского тела с тех пор, как здесь появилась ты. — Он дал ей некоторое время, чтобы переварить услышанное.

— Ты считаешь, что он не станет ее соблазнять? Но тогда зачем?..

— Информация, — произнес Сайондзи. — Думаю, ему нужна информация о тебе.

Мики открыл двустворчатые двери, ведущие в хозяйское крыло, и препроводил Вакабу внутрь. Двери закрылись с приглушенным стуком, от которого она вздрогнула и постаралась прогнать мысли о том, что она в ловушке. Она остановилась в первой от входа гостиной, не желая глубже заходить в логово хозяина. Через пару минут Тога явился посмотреть, куда она делась. Одет он был в белый с красным кантом мундир, который Вакаба, поразмыслив, опознала как форму президента Студенческого совета.

— Присядь, пожалуйста. — Тога грациозно махнул рукой в сторону изящного столика и сам сел за него. Вакаба опасливо последовала его примеру. — Расслабься, я не кусаюсь.

Она зарделась от его ленивой усмешки, в ярости на себя за то, что вообще отреагировала. Не в силах придумать подходящего ответа, Вакаба резкими движениями переставила обед с подноса на стол. Хозяин замка задумчиво ее разглядывал.

— Ты все еще злишься на меня за это?

Вакаба вскинула голову, и ее щеки побагровели от стыда и гнева. Она отвела взгляд.

— Да.

— Это хорошо.

— Хорошо? — Стыд исчез, сметенный яростью.

— Хорошо, — повторил Тога, и самодовольство исчезло с его лица. — Ты не станешь со мной деликатничать.

— О чем вы? — немного сбитая с толку, спросила Вакаба.

— Ты подруга Утэны. Она пришла сюда, чтобы найти тебя. Вы общаетесь. Я хочу знать, что она обо мне думает.

— Зачем? Чтобы соблазнить ее так же, как всех остальных?

Тога отвернулся, и его сердитый взгляд чуть не прожег дыру в ковре.

— Я ее люблю, — выплюнул он.

— Скажите это, глядя мне в глаза, — потребовала Вакаба, не до конца веря в услышанное. Сердитый Тога повиновался.

— Я ее люблю. Надеюсь, ты сохранишь это в тайне.

Осознание того, что теперь у нее есть власть над внушающим страх и любовь Плейбоем, вскружило Вакабе голову.

— Зависит от того, что вы с этим собираетесь делать.

— Сначала расскажи мне, что она думает.

— Она вас не любит, — без обиняков сказала Вакаба.

Тога заметно дернулся, закрыв глаза, и сгорбился, прерывисто дыша. Костяшки пальцев его руки, вцепившейся в край стола, побелели, а другая рука двинулась к сердцу. Вакаба увидела, как боль на его лице сменилась смирением, а фигура бессильно обмякла, будто его только что ударили ножом в сердце. Довольно быстро он придал лицу нейтральное выражение и выпрямился, как будто ничего не произошло, но Вакаба вдруг поняла, о чем говорила Утэна, когда считала, что для него не все потеряно. Ей очень хотелось посоветоваться с Сайондзи; момент идеально подходил для выполнения их плана. Но Сайондзи здесь не было, и она собрала в кулак всю свою храбрость, твердо настроенная выжать из этого шанса максимум и сделать все, что сможет.

— Она вас не любит… но думает, что для вас еще есть надежда.

— Что? Надежда? — это застало Тогу врасплох.

Вакаба уставилась на него — не свирепо, но близко к этому.

— Она считает, что вы можете научиться не быть бессердечным ублюдком.

— Значит, таким она меня видит?

— Бессердечный ублюдок. Гнусный плейбой. Бесстыжий развратник. Выбирайте сами. — Ей было неловко добивать его, когда он и так подавлен, но Вакаба сознательно проигнорировала голос совести. Если Сайондзи прав и Тога сделает ради Утэны что угодно, Вакаба готова была сыпать соль на раны, сколько понадобится. Не только ради Утэны, но ради Сайондзи… и себя самой… и всех других, запертых в этом замке.

— Ясно, — Тога взял вилку, посмотрел в свою тарелку, потом положил вилку обратно. — Почему же она тогда не пошлет меня подальше?

— Я же говорила — она думает, что для вас не все потеряно, и не хочет отбить у вас желание стать порядочным человеком.

— Значит, из жалости. — Он наклонился вперед, и волосы упали на его лицо. Вокруг него почти осязаемо заклубилось облако уныния.

Вакаба хлопнула ладонью по столу, заставив тарелки подпрыгнуть.

— Нет. Не из жалости. Она пытается тебе помочь, неблагодарный ублюдок.

Тога поднял голову, вырванный из созерцания своего несчастья.

— Почему?

Взгляд, которым одарила его Вакаба, пролился чистым лимонным соком на уже нанесенные ею душевные раны.

— Потому что она принц, а принцы поступают именно так.

Глава 12. Словно лепесток розы на ветру

— ....И после этого он меня отпустил, — закончила свой рассказ Вакаба.

За низеньким столиком в Розовой комнате воцарилась тишина. Сайондзи был шокирован и одновременно горд безжалостными действиями Вакабы. Утэна выглядела встревоженной.

— Он к тебе приставал?

— Если подумать, нет.

Это вывело Сайондзи из шока.

— Говоришь, он был одет в форму студсовета? — Вакаба кивнула, и он обернулся к Утэне, чтобы воззриться на нее со священным трепетом. — У тебя получается. У тебя правда получается.

— Что получается?

— Он пытается измениться.

Это, кажется, встревожило Утэну еще сильнее.

— Ну, по крайней мере, с ложными надеждами на мой счет покончено, — вздохнула она. — Но все равно, мне кажется неправильным так с ним поступать. Мы разрушаем его личность. Пусть даже с благими намерениями — кто мы такие, чтобы решать за него, кем ему быть?

Сайондзи заломил бровь и посмотрел на Вакабу, молчаливо вопрошая: «Она это серьезно?» Вакаба пожала плечами с видом: «Ну я же тебе говорила».

— Я знаю Тогу с детства, — неспешно произнес он. — Он не всегда был таким. Он умел заботиться о других. И хотел помочь тем, кто в этом нуждался. — Сайондзи откинулся на спинку стула, глядя в потолок, и слабо улыбнулся. — Помню, однажды… шел дождь, и мы торопились добраться домой до темноты. Но он настоял, чтобы мы остановились и проверили, нет ли пропавшей девочки в церкви неподалеку.

— Пропавшей девочки? — Утэна изумленно выпрямилась.

— Угу. Девочка тогда пропала прямо перед похоронами ее родителей. Тога нашел, где она пряталась. Я пытался уговорить ее выйти наружу, а он просто погладил ее по волосам и сказал, что все понимает и не выдаст ее. Думаю, он собирался вернуться на следующий день и спасти ее, как принц — принцессу в беде, но она выбралась сама, раньше, чем мы туда пришли. Выражение лица у него было… — Сайондзи покачал головой. — Отчасти он был разочарован, что не удалось спасти ее самому, но большей частью рад, что с ней все в порядке. — Он посмотрел на Утэну. — Такой улыбки я у него не видел уже очень давно. Мальчика, которым он был, ужаснул бы мужчина, которым он стал. И если нам придется сделать ему больно, чтобы он выбрался из своего гроба...

— Гроба? — резко спросила Утэна.

— Да, гроба. Та девочка пряталась в гробу. Тога спрятался в самом себе так же, как она пряталась от мира.

Он говорил дальше, но Утэна уже не слушала. Она вспоминала гром, стук дождя по крыше и лепестки роз под щекой, два голоса, что спорили о ней, а затем тишину. Вспоминала запах роз, белую перчатку — и девочку, в зеленых глазах которой была лишь боль и не было надежды.

«Ты сказала тогда, что хочешь остаться в гробу. Но на самом деле твои слова значили «спаси меня».

— Это же он в гробу, — пробормотала она. — Это он хочет, чтобы его спасли.

— Ты меня что, не слушала? — странно посмотрел на нее Сайондзи.

— А? — Утэна, выдернутая из воспоминаний, подняла на него взгляд.

— Я сказал… ладно, неважно. Нам нужно спланировать следующий ход. Я думаю…

— Я хочу с ним поговорить.

Сайондзи скрипнул зубами. Вакаба переводила взгляд с него на Утэну, зачарованная столкновением двух сильных воль.

— Не сейчас, — наконец сказал он. — Пусть немного потоскует. К ужину он выйти не захочет — велит принести еду в свое крыло, чтобы не встречаться с тобой до того, как успеет вновь укрыться за своими масками. Он будет ждать, что ужин принесу я. Но пойдешь ты.

— Подходит.

— Хорошо. Тогда идем обратно на кухню. Вакабе и мне все равно пора заняться ужином. Можешь помогать или просто стоять рядом и болтать, мне все равно. Но ты должна смотреться там на своем месте, когда Мики прибудет передать приказ Тоги, иначе ему покажется подозрительным, что ты вызвалась отнести хозяину ужин.

Утэна встала и надела перевязь с мечом, не заметив изумленного негодования Сайондзи, которое тот быстро скрыл.

— Ладно. За дело.

С рекомендациями всегда жизнерадостной Вакабы и необщительного, но обожаемого Сайондзи Утэну тепло приняли на большой переполненной кухне. Готовить она не любила и не умела, но с удовольствием вызывалась что-нибудь принести или переставить. К тому времени как в дверь прошествовал Мики, чтобы объявить, что господин Тога сегодня ужинает в своих покоях, все на кухне смеялись и перешучивались с Утэной, будто она была тут всегда. Поднос быстро собрали, и еще один возглас «Эй, Утэна, не поможешь мне с этим?» слился с хором себе подобных. Только когда дверь за ней закрылась, Мики сообразил, что это произнес Сайондзи, и, следовательно, Утэна сейчас направлялась в хозяйское крыло.

— Сайондзи! — сердито, но тихо прошипел он. — Его должен был отнести ты!

Управляющий лениво оглянулся через плечо.

— О? Ты правда думаешь, что господин Тога будет против такой замены?

Не найдясь с ответом, дворецкий гордо удалился.

«И зачем в этом крыле столько комнат?»

В поисках Тоги Утэна заглядывала в каждую дверь: и в спальни, и в гостиные. Она предполагала, что после такого удара по самолюбию Тога вряд ли будет в главной спальне, но в целом понятия не имела, где его искать. Держа поднос одной рукой, она открыла дверь очередной гостиной и заглянула туда. Справа в комнате был камин, перед которым стояли шахматный столик и два стула, а слева — два глубоких мягких кресла с высокими спинками. Утэна уже собиралась закрыть дверь, когда заметила две вещи. Во-первых, в камине горел огонь. Во-вторых, одно из кресел стояло повернутым в угол. Кресло было слишком большим, чтобы увидеть, сидит ли в нем кто-то, но она поспорить могла, что Тога укрылся именно там.

— Поставь на стол. — Донесшийся из кресла голос принадлежал Тоге, но звучал так… подавленно. — И даже не начинай. Ничего не хочу слышать. Твоя подружка мне все уже высказала.

Услышав это угрюмое распоряжение, Утэна приподняла бровь и поставила поднос на шахматный столик.

— Если собираешься уйти, уходи. Если хочешь остаться и молча позлорадствовать, мешать не буду.

Не желая уходить, не поговорив с еще-не-принцем, Утэна села в другое кресло. Отсюда ей были видны рука и часть ноги Тоги, но спинка кресла полностью скрывала его лицо. Усевшись, она услышала, как он вздохнул.

— Ты в восторге, да? Не отвечай. Я знаю, что тебе доставляет удовольствие видеть меня побежденным. Тебе с самого начала хотелось увидеть, как великолепного Плейбоя поставят на место.

Утэна заподозрила, что Тога разговаривает вовсе не с ней.

— Что хуже всего — я не хочу, чтобы это второе проклятье сняли. Можешь ухмыляться сколько хочешь. Человек, который насмехался над любовью и разбивал мечты, теперь сам безнадежно влюблен, и мечты его разбиты. Я думал, что избавился от этого идеализма много лет назад. Черт возьми! — Он ударил кулаком по подлокотнику. — За этим стоишь ты, Сайондзи? Что за заговор ты затеял? Нет, не отвечай. Мне все равно. Яв курсе, что ты хочешь снять проклятье. Если б я знал, как его снять — сказал бы, но я не знаю.

Тога снова вздохнул.

— Все в ее руках. Мы с тобой больше ничего не можем сделать. Ха. — Смешок его прозвучал болезненно. — Эта Вакаба — тоже часть твоего плана, не так ли? Ты использовал ее, чтобы внушить мне ложную надежду и заставить измениться.

На этот раз он молчал долго, и Утэна задумалась, не ждал ли он ответа.

— Неважно. Я в любом случае собираюсь измениться, даже если нет шансов, что она меня полюбит. Любовь. Какая глупость. Это иллюзия для слабаков, но… я не хочу от нее отказываться. Плейбоя больше нет. Можешь рассказать слугам, если хочешь, хотя они скоро сами это поймут. Возможно, мне и не стать Принцем, которого она ищет, но я больше не хочу быть тем бесстыжим развратником, которым она меня видит.

Рука пропала с подлокотника. Судя по приглушенному стону, Тога спрятал лицо в ладони.

— Ах, Утэна. Ты был прав, ради нее я готов на все. Но ничто не сделает меня достойным занять место ее Принца. Все безнадежно. — Рука вновь упала на подлокотник, и кисть бессильно повисла.

После паузы, достаточно долгой для того, чтобы Утэна начала чувствовать себя очень виноватой, он тихо рассмеялся:

— Все безнадежно… но я не могу просто так сдаться. Она считает, что для меня есть надежда, пусть даже у меня самого никакой надежды нет, и я не хочу ее разочаровывать. Принцу это не пристало.

Рука снова ненадолго поднялась, будто он убирал волосы с лица, и когда Тога заговорил вновь, его голос был спокоен.

— Пойди скажи Мики, чтобы завтра с утра прислал Кэйко, и что есть я буду всегда в обеденном зале с Утэной, если не уточню отдельно. И найди медсестру — пусть осмотрит мою спину и скажет, когда я смогу снять эти чертовы повязки.

Посчитав это разрешением удалиться, Утэна встала и направилась к двери.

— И еще, Сайондзи...

Утэна остановилась.

— Спасибо, что промолчал.

Слова прозвучали немного неуклюже, как будто он не привык благодарить искренне.

Пока Тога не увидел, с кем он на самом деле разговаривал, принц-с-розовыми-волосами выскользнула за дверь, тронутая и обеспокоенная признанием, которого не должна была услышать. Она, конечно, передаст распоряжения, но нужно очень хорошо подумать, прежде чем делиться с другими двумя заговорщиками остальными его словами.

Вакаба первая заметила идущую по коридору Утэну. Она метнулась обратно в кухню и шепотом сообщила об этом Сайондзи — тот бросил свою работу, рассеянно велел подменить его и быстро вышел, чтобы перехватить Утэну и завести ее в укромный угол.

— Ну?

Утэна спокойно взглянула на него.

— Он велел передать Мики, что ждет Кэйко завтра утром, есть он будет в обеденном зале вместе со мной, если не уточнит отдельно, и еще он хочет, чтобы медсестра осмотрела его спину и сказала, когда можно будет снять повязки.

Управляющий переварил это, затем снова уставился на нее:

— А что он еще сказал?

— Это личное.

Сайондзи закатил глаза.

— Ты хоть поговорила с ним о том, о чем хотела?

Утэна немного поразмыслила.

— Да.

Когда за этим ничего не последовало, Сайондзи раздраженно скрипнул зубами.

— Что ж, раз делиться сведениями ты не собираешься, что тогда предлагаешь делать?

— Дайте ему время. Он изменится.

— Ты в этом уверена?

Она встретила его недоверчивый взгляд своим, полным непреклонной решимости:

— Абсолютно.

После всего, что она узнала, Утэна испытывала совершенно естественное желание подумать где-нибудь в тишине и спокойствии. К сожалению, ее комната отпадала. Возможно, Сайондзи и не станет пока ничего выпытывать, но с Вакабой такое не пройдет. Хозяйское крыло могло предоставить необходимое уединение, но ей совершенно не хотелось наткнуться на Тогу, пока она во всем для себя не разобралась. Можно было, конечно, побродить по замку — на ходу ей всегда лучше думалось, — но она рисковала снова потеряться. Можно было выйти во двор, но уже смеркалось. В конце концов Утэна снова переоделась в спортивную форму, нацепила меч и отправилась бегать по кольцевому коридору. К мечу на пробежке пришлось приспосабливаться, но ей казалось неправильным оставлять его в комнате.

После разминки и разогрева Утэна взяла ровный темп. Коридор был ничем не заставлен и достаточно безлюден, чтобы она смогла отрешиться от того, чем занято тело, и начать обдумывать текущую ситуацию.

Тога.

Это он и Сайондзи были голосами в церкви той ночью. Он хотел избавить ее от боли и определенно вспомнил ее через десять лет. По крайней мере, это объясняло, почему он гладил ее по волосам. Но теперь он сам был в гробу и молил о спасении, а принцем стала она. Следующие два круга ушли на раздумья о том, что же заставило его так сильно измениться, и могло ли быть так, что в глубине души он не слишком хотел быть плейбоем. Мечтал ли Тога стать принцем? Эта ли мечта, по его словам, была разбита? Несмотря на его намерения, освободил ее тогда из гроба не он; она сама нашла силы выбраться оттуда, после того как Принц немного помог ей.

Если думать в таком ключе, было не так уж неловко, что Тога затеял это все из-за нее. Она дважды назвала его принцессой, правда, в шутку. Что, если он принял это близко к сердцу и увидел в ней принца, и теперь с ее помощью выбирается из гроба? С этим она справиться могла. Ее Принц сказал, чтобы она сохранила силу и благородство; она в свою очередь сказала Тоге, чтобы он перестал соблазнять всех вокруг. Не такая уж большая разница. Она заулыбалась и отбросила волосы назад через плечо, чувствуя, как камень свалился с души. Никто не внушал ему, каким он должен стать, он меняется по собственной воле, потому что...

Любит ее.

От воодушевления не осталось и следа. Как же ей поступить? Она не хотела сделать Тоге еще больнее, чем, должно быть, уже сделала, но и не собиралась отдавать свое сердце бесстыжему плейбою. Хотя он поклялся измениться. Если он на самом деле изменится и перестанет развратничать, перестанет пытаться затащить в постель всех и каждого, перестанет губить чужие мечты — сможет ли она его полюбить? И хочется ли ей этого?

Утэне с тревожащей душу ясностью вспомнилось то, как он не раз подавался навстречу ее прикосновению. Ну ладно, ладно, это было очень мило. Ей могла бы прийтись по душе мысль о красивом, очаровательном и галантном мужчине, который просто тает под ее пальцами… при условии, что это не притворство. В этом-то и была загвоздка — могла ли она поверить, что он действительно изменился?

На раздумья об этом ушло полкруга.

Кодзуэ собирала сплетни обо всех в замке. Возможно, она согласится послушать и выяснить, держит ли Тога слово или снова принялся коварно соблазнять своих слуг. Нужно будет потом ее спросить.

Разобравшись с этой маленькой проблемой, Утэна пробежала мимо нескольких дверей и свернула в ту, что вела к ее комнате. Как раз оставалось время принять душ перед сном; в конце концов, утром придется рано встать, чтобы успеть переодеться к завтраку с ее еще-не-принцем.

Мики проводил взглядом девушку с розовыми волосами, которая пробежала мимо него, даже не заметив. Немного задетый тем, что его проигнорировали, он пошел по кольцевому коридору дальше, в ту сторону, откуда прибежала Утэна. Не успел он дойти до коридора, в который собирался свернуть, как спереди снова донесся топот. Когда бегунья, судя по звуку, приблизилась настолько, чтобы появиться из-за угла, он вежливо отошел к стене — но Утэна опять промчалась рядом, так и не заметив его присутствия. И что у нее там на боку, меч? Кто выходит на пробежку с мечом?

Меч показался ему ужасно знакомым, и Мики остановился, дожидаясь, пока она завершит круг. Когда Утэна появилась, он смотрел уже не на нее, а только на болтающийся у ее бедра меч. Нахмурившись и оскорбленно сжав губы в тонкую линию, Мики продолжил свой путь в хозяйское крыло. Хозяин замка ожидал его в главной спальне, и Мики, все еще полный подавленного гнева, молча начал ежевечерний ритуал, раздевая его для отхода ко сну.

— Я ведь даже ничего еще не сказал, — с веселым удивлением произнес Тога. — Что случилось, Мики?

— Вы отдали ей Меч Диоса?

Тогу слегка позабавило то, как дворецкий куда резче, чем требовалось, выхватил из шкафа красную атласную пижаму.

— Не трудись меня отчитывать. Сайондзи прошлой ночью уже все высказал. Да, я отдал ей этот меч. Да, я знаю, что она может сделать с его помощью, и надеюсь, что сделает.

— Вы… — Мики замолк и пораженно уставился на Тогу. — Что?

— Надеюсь, что сделает. Думаю, ей это под силу, — поразмыслив, добавил он.

Когда Мики ничего не ответил, Тога повелительно вытянул руку, и Мики машинально продолжил надевать на него пижаму.

— Но… если она это сделает, что будет с нами?

— Полагаю, вы все освободитесь, — спокойно сказал Тога.

— Вы себя хорошо чувствуете, господин Тога? — потрясенно вопросил дворецкий.

Действительно… Еще-не-принц задумался, взвешивая все за и против: то, чем он был, и то, чем мог стать, страх и надежду.

— Да, — наконец ответил он. — Хорошо.

Глава 13. Телевидение и Кодзуэвещание

Как только Тога проснулся, ему захотелось содрать бинты с правого запястья, что он и не замедлил сделать. С величайшим наслаждением. Бросив их на кровать, он прошел через комнату в ванную, осторожно разминая руку и запястье. Руки он вымыл яростно, ликуя от возможности снова использовать их обе. Повязки со спины разрешили снять только через несколько дней, но, по крайней мере, эти раны больше не болели. От нетерпения не дождавшись Кэйко, он вошел в гардеробную и стал перебирать висевшую там одежду. Сегодня был важный день, поэтому Тоге особенно сильно хотелось сногсшибательно выглядеть.

С сегодняшнего дня он начнет доказывать Утэне, что он больше не Плейбой. Он вырвется из роли, в которую загнало его проклятье, как…

Тога остановился. Моргнул. Покачал головой, усмехнувшись при мысли о неожиданном прочтении старой поговорки.

— Если цыпленок не разобьет скорлупу яйца, он умрет, не родившись. — Давно знакомые слова легко срывались с губ. Он широко улыбнулся. — Я — цыпленок; Плейбой — моя скорлупа. Если я не разобью эту скорлупу, я умру, так и не родившись на самом деле.

Стук в дверь прервал его импровизированную речь, и Тога вышел из гардеробной, чтобы впустить свою стилистку. Она, конечно, будет сбита с толку и разочарована, когда он при всем своем обаянии станет держаться отчужденно, — но принц не стал бы дразнить ее, как прежде делал Тога.

Разбить скорлупу Плейбоя...

Утэна как раз чистила зубы, когда услышала, как дверь в ее комнату открылась и кто-то нерешительно вошел внутрь. Быстро выглянув из ванной, она убедилась, что это Кодзуэ пришла за грязными вещами. Утэна замахала ей руками, прося подождать, затем торопливо нырнула обратно в ванную, чтобы сплюнуть пасту и быстро прополоскать рот.

— Я тебя хочу кое о чем попросить, — сказала она, когда наконец избавилась от мятной пены во рту. — Возможно, просьба немного… странная, но…

Кодзуэ с любопытством наклонила голову. Утэна сделала глубокий вдох и пустилась во все тяжкие.

— Я хотела спросить, сможешь ли ты узнать, занимается ли Тога… — покраснев, Утэна умолкла и сделала неприличный жест. — ...ну, сама понимаешь.

Кодзуэ, к ее удивлению, в ответ хитро улыбнулась.

— Нужно узнать, занимался ли он этим в последнее время, или только если он займется этим в будущем?

— В будущем, — торопливо уточнила она. Кодзуэ кивнула.

— Буду держать ушки на макушке. А можно спросить, почему тебя это интересует?

Утэна секунду поразмыслила, решая, чем из известного ей она может спокойно поделиться.

— Он сказал, что Плейбоя больше нет. Я хочу узнать, правду ли он говорит.

— Он так сказал? — Синие глаза изумленно распахнулись.

— Да. Если точнее: «Плейбоя больше нет. Можешь рассказать слугам, если хочешь, хотя они скоро сами это поймут».

Кодзуэ прижала вещи к груди.

— Я позабочусь, чтобы все об этом узнали. Если он что-нибудь с кем-нибудь сделает, я тебе сообщу. — Восхищение, с которым она уставилась на Утэну, граничило с благоговением. — Проклятье рушится. Мы снова будем свободны, и все благодаря тебе.

— Перестань, — запротестовала Утэна. — Я тут ни при чем. Он все это делает сам.

Но, похоже, никакие ее слова не заставили бы Кодзуэ поверить, что перемены в хозяине замка — не ее рук дело, и Утэна бросила эти попытки.

— К вечеру об этом будет знать весь замок, да?

— Нет, — покачала головой Кодзуэ. — К обеду.

Утэна лишь вздохнула.

Атмосфера за завтраком была довольно нервной. Несмотря на все, что она случайно услышала вчера, Утэна пока что не могла заставить себя расслабиться. В любую минуту она ожидала увидеть томную улыбку или услышать тонкий намек. Но ничего такого не происходило, и это выбивало ее из колеи — как внезапный штиль после того, как долго приходилось идти против сильного ветра. Тога вел себя как истинный джентльмен: любезно и очаровательно, вежливо и предупредительно, а главное — абсолютно пристойно.

Если бы не беспокойство, то и дело мелькавшее на его лице, и не те мгновения, когда он умолкал и отводил взгляд, чтобы взять паузу и с явным усилием сосредоточиться, Утэна начала бы гадать, откуда взялся этот клон и где спрятан труп настоящего Тоги.

Очевидно было, что он пытается перебороть свои плейбойские наклонности и понимает, что она в нем сомневается. Утэна улыбнулась и поощрительно кивнула ему, пытаясь без слов передать, что видит его старания. Один раз, пока слуг в комнате не было, она чуть не сказала ему, что волноваться не о чем и его поведение ее не пугает — но потом вспомнила, что накануне он думал, будто говорит с Сайондзи. Некий выверт интуиции подсказал ей, что лучше Тоге не знать, что она все слышала. Утэна внезапно осознала, как дорого ему это обходится. Он отбрасывал прочь свою власть и гордость, отчаянно боясь, что в конечном счете все окажется напрасно.

Подумав: «Какой из меня принц, если…», — Утэна мысленно отправила свои страхи вниз с дуэльной арены и заставила себя общаться с Тогой так же, как со своими друзьями мужского пола.

Когда завтрак закончился, Тога с ужасно фальшивой беззаботностью поинтересовался, не окажет ли Утэна ему честь, согласившись на фехтовальный спарринг. Она встретилась с ним взглядом, убедилась, что он опасается отказа, и только тогда лукаво улыбнулась и согласилась, пообещав обойтись с раненым помягче. Когда он выгнул изящную бровь и заявил в ответ, что, даже будучи раненым, он остается для нее опасным противником, Утэна поняла, что соскучилась по его самомнению. Хоть это и вызывало опасения, что им все еще управляет Плейбой, но лучше уж самоуверенность, чем страх и уязвимость.

В уютном молчании они вышли во двор. Там их ждал конюх, который выглядел вполне здоровым, если не считать белой повязки на темно-синих волосах. Он уже запряг крылатых коней в изящную резную карету и придерживал ее дверь открытой. Утэна немного нерешительно забралась туда, вдруг вспомнив, что в день прибытия переместилась с дуэльной арены во двор замка без помощи летающих лошадей.

— Если хочешь, я потом научу тебя на них ездить, — негромко сказал Тога, когда они поднялись и полетели вверх — то есть, вниз — к арене.

Утэна отвернулась от окошка, чтобы не видеть, как низ превратится в верх.

— Да, спасибо.

Остаток недолгой поездки прошел в молчании. Утэна никак не могла выбросить из головы то странное секундное головокружение, после которого она каким-то образом оказалась в замке; впервые она задумалась, не было ли ее прибытие предопределено. Возможно, как считал Сайондзи, не только случайность привела ее сюда, чтобы снять проклятье.

Как и обещала Кодзуэ, все в замке уже знали о заявлении Тоги к тому времени, как обед был подан хозяину замка — совершенно выдохшемуся, но веселому — и его чуть менее усталой гостье. Рука ничего не рассказывал об их спарринге, но в замке было достаточно театральных биноклей, и все они совсем недавно были направлены на дуэльную арену. Ясно было, что Тога отлично провел время, даже при том, что из-за ранений проигрывал Утэне. Ей, похоже, тоже было весело, и обсуждение их дружелюбных подколок стало темой многих бесед. Тем, кто не видел, как разговаривали девушка с розовыми волосами и хозяин замка, рассказали об этом те, кто видел, и теперь все внимательно следили за тем, насколько этим двоим комфортно в обществе друг друга.

Встречались, конечно, стайки рыдающих девушек и негодующих юношей, которые ревновали хозяина к Утэне. Но на каждого бывшего ученика Отори, недовольного изменениями в статус кво, находились два или три надеющихся, что слухи подтвердятся и скоро все они вернутся к обычной жизни. Некоторые злились на Тогу за то, что он имел над ними власть, но были и те, кто понимал, что он сам под властью проклятья, как и все они. Однако все группы сплетников рассыпались, когда лошади приземлились во дворе замка. Слуги договорились не обсуждать перемены в господине Тоге, но теперь все глаза были устремлены на него, взвешивая и оценивая каждое слово и каждый жест.

До конца дня весь замок затаил дыхание, молча наблюдая за тем, как будущий Принц и бывший Плейбой кружат друг вокруг друга, скрываясь за щитами небрежных улыбок, словесными выпадами испытывая защиту другого, то пробивая ее, то получая отпор. Если за этот словесный спарринг и начислялись очки, никто их не считал. Ясно было, что в когда-то пустом сердце Тоги теперь таилась любовь к Утэне, но никто не знал, что Утэна чувствует к нему. Возможно, та новенькая, Вакаба, о чем-то догадывалась, но она отказывалась это обсуждать.

Никто не торопил события. Утэна была ключом к их свободе, и все это знали. Загвоздка была в том, что никто не знал точно, как именно должно быть снято проклятье.

Мики, что неудивительно, оказался среди тех, кто злился на Утэну за нарушение привычного порядка; то, что его сестра безоговорочно ее поддерживала, все только ухудшало. К несчастью — или к счастью, — он ничего не мог с этим поделать. Он слишком хорошо знал, что Кодзуэ может привлечь на свою сторону куда больше народу, чем удалось бы ему. Некоторое время он раздумывал, не написать ли Краю Света о незваной гостье и ее влиянии на Плейбоя, но в итоге отказался от этой идеи. В конце концов, никто не знал, как Край Света посылает письма, а не зная адреса, письмо не отправить. Не то чтобы Мики беспокоило, что произойдет, когда проклятье спадет, да и не так уж ему нравились обязанности дворецкого. Нет, в бессильную ярость его приводило другое: сестра, которая прежде пренебрегала им и обожала господина Тогу, теперь всецело посвятила себя Утэне. А на него по-прежнему не обращала внимания.

Так что у дворецкого, помогавшего хозяину раздеться перед сном, был очень унылый вид, и отсутствие неприличных намеков его совершенно не успокоило.

Тога услышал приглушенный грохот, возвестивший о том, что дворецкий покинул крыло, и с неудовольствием уставился на свою огромную кровать. Море красного шелка символизировало все то, чем он больше не хотел быть. Помедлив, он вышел из хозяйских покоев, задумавшись о спальнях поменьше. Они, несомненно, были предназначены для фавориток и фаворитов, но Тога никогда не использовал их по назначению. В охраняемом зеркалами коридоре он остановился и прошел по тайному ходу в Комнату Розы, бездумно раскинув руки так, что пальцы касались стен с обеих сторон. Тога каждый раз гадал, почему проход такой широкий, если комната, в которую он ведет, лишь ненамного шире.

Плотный бархат, который Утэна постелила поверх битого стекла, исчез, как и половина осколков. На глазах у Тоги один осколок поднялся из кучи, поплыл наверх и аккуратно заполнил прореху в витраже. Замок чинил себя. Уходя, Тога раздумывал, просто ли он чинит сломанное — или же пытается устранить навязанные ему изменения. Мысль была пугающей. Если замок противится переменам, попытается ли он «починить» и самого Тогу? Закрыв зеркальную дверь, он постарался выбросить это из головы.

Бордовая, черная, темно-фиолетовая, ярко-зеленая — ни одна из спален поблизости от главной ему не понравилась. Дойдя до голубой кушетки, на которой Утэна обрабатывала его порезы, он остановился.

«Я ищу Принца, а не Плейбоя, который им притворяется».

Даже воспоминание об этих словах пробило броню раздутого самолюбия и вонзилось в сердце, которое он привык считать бесплодным и пустым. Всего одной фразой Утэна полностью отвергла все, чем он был, выразив все свое презрение к этому. Она отвергла его, и это оказалось куда больнее, чем он мог себе представить.

Тога рассеянно разглядывал потолок и стены, пока не заметил бледно-голубую дверь, которая вела в спальню, отделанную в том же цвете; он понял, что проведет ночь именно там. Пуховое одеяло было гораздо тяжелее и теплее шелковых покрывал, к которым он привык, но под ним он почувствовал себя уютно. В безопасности. Было приятно наконец отдохнуть после того, как он целый день фехтовал с Утэной, особенно при том, что из-за спины он не смог позволить себе понежиться в ванной. Запястье болезненно пульсировало, но не так сильно, как он опасался. Большей частью болели мышцы, которые он довольно давно не напрягал.

Тога улыбнулся в потолок. Утэне нравилось фехтовать, даже когда он у нее выигрывал, и она не злорадствовала, выигрывая у него. Приятное разнообразие после спаррингов с Сайондзи. Стоило немного пострадать, чтобы увидеть, как она улыбается, разрумянившись и вспотев, и растрепанные волосы липнут к ее щекам. Но куда дороже были ее смех и шутки. Она относилась к нему просто как к Тоге — не как к Тоге-хозяину-замка, Тоге-бесстыжему-развратнику, и даже не как к Тоге-президенту-Студенческого-совета.

Если искать знак, что в своих попытках разбить скорлупу Плейбоя он на правильном пути, то это определенно он и есть. Ни какая угодно власть, ни контроль над людьми не делали его таким счастливым, как это спонтанное товарищество, и выбор, лишь вчера казавшийся таким рискованным, сейчас выглядел единственно возможным. Если он не может стать ее Принцем — может быть, получится стать ее другом. Хватит ли ему этого? И сможет ли он настолько искупить свою вину в ее глазах?

Завтра нужно будет снова пригласить ее на спарринг. Ему определенно требуется ее влияние, а ей необходимы тренировки. И, возможно...

Синяки все еще ныли, но уютно укутанный Тога заснул прежде, чем успел додумать.

Когда Кодзуэ на следующее утро закончила свой доклад, ее авторитет среди замковых слуг показался Утэне довольно-таки пугающим. На данный момент она не только довела информацию до общего сведения, но и вычислила всех тех, кого развитие событий не устраивало, и остальные — те, которые не собирались позволять кому-либо помешать Утэне — уже присматривали за ними. А, ну да, и Тога ни с кем не был в течение дня. Даже с Сайондзи.

С одной стороны, то, что Сайондзи оказался одним из постоянных сексуальных партнеров Тоги, не должно было бы стать для нее такой уж неожиданностью. В конце концов, ему же было дозволено входить в хозяйское крыло в любое время. С другой — Утэна теперь не знала, когда снова сможет спокойно смотреть ему в глаза.

За завтраком ей пришлось прикладывать дополнительные усилия, чтобы поддерживать непринужденную атмосферу, что так легко установилась вчера за ужином. После тренировки на дуэльной арене Тога выглядел гораздо менее напряженным. Как будто он оставлял Плейбоя позади. Делал первые шаги к свободе. Ей было гораздо легче перешучиваться с ним, когда он не был облачен в невидимую мантию власти; но это было до того, как она узнала от Кодзуэ, что Тога использовал для плотских удовольствий своего лучшего друга, если был не в настроении звать кого-то еще. Утэна регулярно напоминала себе, что это был Плейбой, прежний Тога, та его часть, которую он сейчас пытается изменить. Запоздалая информация об этом факте не должна была влиять на ее отношения с новым, неуверенным в себе Тогой, который стремился стать достойным занять место ее Принца.

Но она все равно влияла, и Тога это чувствовал. Утэна заметила, как его спокойная улыбка — не усмешка, настоящая улыбка — поблекла, когда он вошел в обеденный зал и увидел ее, и выражение неуверенности и страха на его лице заставило ее ощутить острое чувство вины. Утэна снова напомнила себе обо всем, что подслушала тогда. Она отлично понимала, что может сломать Тогу. За завтраком им обоим приходилось отводить взгляд и концентрироваться, а беззаботность, с которой Тога попросил ее снова с ним пофехтовать, была особенно хрупкой.

Она согласилась, припомнив, что на арене их никто не подслушает. Поездка туда прошла в молчании. Когда карета остановилась и тренировочные мечи были выгружены, Рука отвел лошадей на другой край арены, и они наконец смогли поговорить с глазу на глаз.

— Что я сделал не так?

Тога почти сразу отвернулся, ругая себя за слетевшую с языка мысль, которая мучила его с того самого момента, как он вошел в обеденный зал и увидел на лице Утэны настороженность и обиду.

— Не что… — медленно произнесла она. — А с кем.

— Но я ни с кем...

— Я знаю. — Утэна чуть приподняла подбородок, будто говоря: «И попробуй только что-нибудь по этому поводу сказать». — Я спрашивала Кодзуэ. Она всех подрядила за тобой наблюдать.

Заметив недоумение Тоги, она добавила:

— Ты сказал, что Плейбоя больше нет. Я хочу в этом убедиться.

Значит, слухи об этом уже дошли до Утэны. Но это все равно не объясняло обиду в ее взгляде.

— Она рассказала мне еще кое-что. — Покраснев, Утэна отвернулась. — Рассказала о твоих… привычках.

Тога буквально почувствовал, как рушится уважение, которое она испытывала к нему. «Бесстыжий развратник», — прошептал внутренний голос.

— Но я не...

— И лучше бы тебе не! — Она снова посмотрела на него, гневно и строго, сжав губы в тонкую линию. — Я знаю, что ты пытаешься измениться. Но я также знаю, что если бы в тебе не было таких задатков, проклятье не сделало бы тебя плейбоем.

При этих словах он вздрогнул, и Утэне стало его жаль — но всех учеников, которых он соблазнил, она жалела куда больше.

— Ты знаешь сказку о скорпионе и лягушке?

Он знал. Скорпион, который не мог переплыть реку, попросил лягушку перевезти его. Лягушка согласилась, потому что скорпион уверял, что не станет ее жалить — ведь тогда он и сам утонет. Но на середине реки скорпион ее все-таки ужалил. Когда они тонули, лягушка спросила, почему он это сделал, и скорпион ответил, что ничего не мог поделать — такова его природа. Тога нервно сглотнул, вдруг осознав, что избранный им путь остер, как лезвие бритвы. Он кивнул.

— Я верю, что ты можешь вести себя как порядочный человек. Хоть это и нелегко, потому что я знаю, как ты себя вел до сих пор, но я пытаюсь не ставить это тебе в вину.

Ее синие глаза вперились в него, и он увидел за гневом все ту же настороженность и обиду.

— Оступишься один раз — и все кончено. Я не собираюсь постоянно давать тебе еще один шанс только потому, что ты милый, когда не ведешь себя как мерзавец. Если я услышу от Кодзуэ, что ты был хоть с кем-то, я буду знать, что ошиблась — и для тебя нет никакой надежды.

Тога закрыл глаза, и на миг его захлестнуло отчаяние. Его раненая гордость пыталась не дать ему проявить перед ней слабость, но он это поборол. Это был отнюдь не первый раз, когда Утэна видела его слабым.

— Я знаю, что ты можешь стать лучше, Тога.

Слова прозвучали тихо, и гнева в них не было. Он медленно открыл глаза и увидел, что Утэна смотрит на него с тем же состраданием, что и прежде в минуты его слабости.

— Ребенок, плачущий в церкви. Прячущийся в гробу, мечтающий, чтобы его спасли… Это не я, Тога. Это ты. — Утэна мягко улыбнулась в ответ на его ошеломленный взгляд. — Я знаю, что той ночью в церкви были вы с Сайондзи. Я знаю, что ты не всегда был...

— ...бесстыжим развратником? — с иронией закончил Тога.

Утэна ненадолго отвела взгляд.

— Да. Я знаю, что плейбой — это не все, что в тебе есть.

Она вновь смотрела на него с молчаливым состраданием, и на миг вдруг показалась… младше, невинней. Игра света от замковых огней сделала ее глаза не синими, а зеленоватыми, и придала волосам почти сиреневый оттенок.

— Выбирайся из своего гроба, принцесса, — добродушно подколола его она.

Остатки гордости требовали от названного принцессой Тоги возмутиться, но он их заткнул. Он доверял ей. Она могла бы добить лежачего, дать ему истечь кровью, оставить мучиться от боли или использовать его любовь, чтобы управлять им — а он был уверен, что Вакаба поделилась с ней этой пикантной новостью, — но вместо этого Утэна пыталась ему помочь. Черт побери, Тога согласен был на синяки ради ее улыбки, и он позволит ей звать его «принцессой», если это вернет ему расположение Утэны. Тога медленно прикрыл веки и улыбнулся в ответ.

— Для вас — что угодно, благородный принц.

Утэна улыбнулась той дразнящей усмешкой, от которой у него сжималось сердце. Она бросила ему тренировочный меч.

— Давай-ка. Посмотрим, хватит ли у тебя сил меня победить.

Это был намек, что она не собирается больше говорить на эту тему, и Тога усмехнулся в ответ. Завтра все его мышцы будут ныть еще сильнее, но оно того стоит.

Глава 14. Утэна дразнится

Когда Утэна, отмокавшая в горячей ванне, вернулась в комнату, там ее уже ждала Вакаба. Судя по пустому столу, ужин с Тогой не отменялся; значит, она пришла за информацией.

— Дай угадаю, — сказала Утэна, открывая гардероб, — ты хочешь узнать, о чем мы с Тогой разговаривали.

— Ну, по крайней мере, из-за чего ты на него накричала, — застенчиво произнесла Вакаба. — Послали меня, но вообще-то это всем интересно.

Утэна остановила свой выбор на позаимствованной у Тоги синей тунике и черных штанах.

— Я на него не кричала. Я сказала ему, чтобы он больше не смел вас использовать. Никого из вас. Еще я сказала, что Кодзуэ велела слугам за ним следить, чтобы убедиться, что он не вернется к прежним привычкам. — Она обернулась и мрачно посмотрела на изумленную Вакабу. — И что если он оступится хоть раз, все кончено.

Вакаба поежилась под суровым взглядом подруги.

— А это не слишком… жестоко?

— Не больше, чем использовать вас для собственного удовольствия.

— Ну да, но...

— Но что? — натягивая тунику через голову, приглушенно спросила Утэна.

— ...Но он тебя любит, — запнувшись, закончила фразу Вакаба.

— Тем больше причин не соблазнять никого другого. Если он и правда готов сделать ради меня что угодно, не делать чего-нибудь ради меня он точно сможет.

— А если кто-нибудь еще появится, чтобы попытаться снять проклятье?

— В каком смысле? — Утэна неожиданно ощутила сильный укол собственнической ревности.

Вакаба пару секунд молча глядела на подругу. Значило ли это, что бывший плейбой начинает делать успехи?

— Сайондзи рассказывал мне, как Тога себя ведет, когда в замок прибывает кто-то новенький, — медленно произнесла она. — Плейбой берет верх практически полностью. Ты же видела, как он отстраняется от Плейбоя? И можешь определить, когда это просто Тога, а когда Плейбой?

Утэна медленно кивнула.

— Ну так вот, когда сюда кого-то присылают, Плейбой выходит на передний план с такой силой, что даже Сайондзи не может вывести Тогу из этого состояния — а он пытался. — Вакаба с внезапным интересом уставилась на свои переплетенные пальцы. — Ты будешь его за это винить?

Утэна помолчала, расчесывая мокрые волосы и раздумывая. Что бы она ни ответила, Вакаба передаст это Сайондзи или, возможно, Козуэ. В любом случае к закату об этом узнают все остальные слуги, и наутро это, несомненно, станет известно Тоге. Что в основном и повлияло на ее ответ.

— Да, буду.

«Ну вот, — подумала она, увидев, как побледнела Вакаба. — Это даст ему стимул бороться с проклятьем».

Станет ли она на самом деле его винить, если он попытается соблазнить новоприбывшую? Может, и нет — все зависит от того, как сильно он будет бороться с задатками Плейбоя. Но ему об этом знать совершенно не обязательно.

Тога проснулся замерзшим. Все болело, а мышцы так затекли, что неприятно было даже думать о том, чтобы подняться. Медсестра разрешила снять повязки при условии, что он как минимум на несколько часов в день будет оставлять раненую спину ничем не прикрытой. Тогда ему показалось абсолютно логичным сделать это перед сном и спать на животе, но сейчас Тога сильно об этом жалел. Интересно, который час? Сколько у него времени, чтобы справиться со своей слабостью прежде, чем появится Кэйко? Завтрак с Утэной придется отменить — он никуда не дойдет, пока не примет горячую ванну, чтобы мышцы расслабились. И спарринг тоже отменяется, разве что после ванны он почувствует себя в сто раз лучше.

Шаги в коридоре. Черт.

Хозяин замка изобразил на лице ленивую улыбку и постарался выглядеть не обездвиженным, а наслаждающимся покоем. Он узнал тяжелые шаги Сайондзи, но выказать свою слабость перед старым другом было бы даже хуже, чем перед всеми остальными слугами сразу.

— Вижу, ты снял повязки, — вместо приветствия произнес тот.

— Да, и намерен всласть понежиться в горячей ванне. Сделай одолжение, передай Утэне мои извинения за то, что я не присоединюсь к ней за завтраком. — В последний момент Тога спохватился и удержал на лице выражение довольства, не позволив ему превратиться в усмешку, намекавшую: «Для тебя я слишком хорош, но мечтать не вредно».

Сайондзи удобно устроился в кресле рядом с кроватью.

— Разве тебе не интересно, почему здесь я, а не Кэйко?

— Даже если нет, ты мне наверняка об этом расскажешь, — сухо сказал Тога.

— Вакаба спросила у Утэны, что она будет делать, когда сюда пришлют кого-нибудь новенького.

Теперь Тога был весь внимание.

— И что же ответила наша прелестная гостья?

Его непринужденный тон прозвучал ужасно фальшиво, но Сайондзи, похоже, этого не заметил. Или заметил, но злорадное предвкушение того, что он собирался сообщить, перевесило любую другую реакцию.

— Когда ты попытаешься соблазнить ту или того, кто прибудет в замок… — А проклятье позаботится о том, чтобы это было «когда», а не «если». — Она поставит тебе это в вину.

Сайондзи встал, чтобы Тога не увидел расчетливого удовлетворения на его лице. Не то чтобы в этом была необходимость; Тога сейчас все равно был заключен в своем личном аду. Пройдя к двери, Сайондзи остановился и постарался подпустить в свой голос побольше злорадного веселья:

— Похоже, у тебя не так много времени. Как только Край Света выберет следующую жертву, все будет кончено.

Когда удаляющиеся шаги Сайондзи затихли, Тога с трудом поднялся с кровати и доковылял до джакузи в главной спальне. Физическая боль, которую он сейчас ощущал, была ерундой по сравнению с душераздирающим отчаянием, вызванным словами друга, — но Тога знал, что даже оно не сравнится с мучениями, которые он испытает, когда Утэна отвернется от него, и те крохи дружеского расположения, которые он успел заслужить, превратятся в холодную ненависть.

Он погрузился в горячую воду и задумался, хватит ли ему сил — или слабости — утопиться. Спадет ли проклятье, если Плейбой умрет? Что случится с остальными обитателями замка? Отправятся ли они обратно или навсегда останутся здесь? С тяжелым вздохом Тога поднял руки к вискам и помассировал их, мягко касаясь пальцами тех мест, где его коснулась Утэна. Может, стоит показать ей, где он хранит кольца — на всякий случай.

На какой такой случай? Если он поддастся отчаянию и утопится? Или окажется достаточно безмозглым, чтобы предпринять еще одну самоубийственную поездку без седла? Если показать ей, где хранятся кольца, она посчитает это либо предложением отпустить всех слуг на свободу, либо знаком того, что он ждет смерти. Может, он и заслужит уважение Утэны, если скажет ей, где кольца, чтобы она могла вызволить друзей, но тогда он останется без слуг. А если продолжать удерживать их здесь после того, как она узнает, что он мог освободить их в любой момент, ее уважение он точно потеряет. Нет, лучше ничего ей не говорить.

«Выбирайся из своего гроба, принцесса».

Утэна уже трижды назвала его принцессой; может, она считает его слабым? Она пыталась помочь ему, несмотря ни на что. Он ее не заслуживал. Не был достоин.

«Какой из меня принц, если я брошу принцессу в беде?»

Тога тихо засмеялся над собой. Он определенно нуждается в ней. Глупо это отрицать, когда он готов сносить даже оскорбления, если они слетают с ее уст. Когда он отбросил и самолюбие, и гордость, лишь бы видеть, как она улыбается ему, слышать ее смех, окунуться в ее сострадание. Опустив одну руку под воду, он закрыл глаза, вспоминая сладость ее губ под своими, представляя себе иную сладость, что испытает, когда она окажется под ним. Его дыхание сбилось, когда теплые волны прошлись по груди, как нежные пальцы. Она была принцем, а он — принцессой, и нуждался в ней так сильно, что никто другой его больше не интересовал. Может быть… это он окажется под ней.

Несколько минут он обдумывал это, пока фантазия не достигла пика, потом еще несколько минут нежился в теплой воде, мечтая, чтобы вместо волн его касались ее пальцы. Наконец он вылез из джакузи и побрел, голый и мокрый, в душ. Вообще-то он рассчитывал туда сходить после того, как закончит обучать Утэну ездить на крылатых конях, но после неожиданно приятных раздумий освежающий душ требовался ему уже сейчас. Вся прежняя нерешительность испарилась в один волнующий момент, и он гадал, превзойдет ли реальность его фантазию.

Можно подумать, ему так уж требовалась еще одна причина стать достойным ее.

— Чему-чему научить?

— Ездить на лошади, — торопливо добавил Тога, глядя поверх остатков обеда. — Хочу познакомить тебя с… — м-да, «с наслаждением» — это был не самый удачный вариант, — с радостью от езды верхом.

Похоже, придется нелегко. Ему и так достаточно сложно было удержаться от намеков, а эти слова так и напрашивались на эротический контекст. Явившееся ему в ванной видение тоже внесло свою лепту — стоило ему только подумать о слове «верхом», как в мыслях возникали образы обнаженной Утэны верхом на нем, ее…

Тога мысленно встряхнулся. Он себя контролирует, черт побери! Он может это сделать! И сделает!

— Но если тебе настолько лучше после ванны, тогда почему...

О да, ванна. Шелковистая кожа Утэны касается его, пена стекает по ее...

Еще раз встряхнувшись, он удержал свою полуулыбку от сползания в широкую призывную усмешку.

— Я люблю ездить верхом. На лошади. Думаю, тебе тоже понравится.

«Но не только на лошади…»

— И к тому же, — Тога послал ей очаровательную улыбку, — мне хочется, чтобы мы могли попасть на дуэльную арену без того, чтобы нас вез Рука.

— Ну ладно, пожалуй, ты прав, — Утэна вздохнула. — Я так понимаю, мне следует переодеться.

Предметы одежды падают на пол один за другим, лепестки осыпаются, обнажая совершенство скрытой под ними розы...

— Что мне надеть?

— В твоем гардеробе должен быть костюм для верховой езды — бежевые брюки, белая рубашка, черный жакет, высокие сапоги...

— Да, помню, были такие. Сейчас вернусь. — Утэна отодвинула свой стул и встала.

— Встретимся во дворе, — сказал он, все еще увлеченный образом раздевающейся Утэны.

Через пятнадцать минут, облаченная в брюки, очерчивающие каждый изгиб длинных мускулистых ног, и жакет, гордо подчеркивающий ее женственность, Утэна шагнула во двор в облегающих голени сапогах до колен. Тога мысленно поаплодировал двум портнихам — как же их звали? Ну ладно, неважно. Рука уже ждал, и оба коня были оседланы и взнузданы. После кивка Тоги он передал ему поводья белого жеребца и отвел черного в сторону.

— Какой большой!

Тога сдержал ухмылку; она говорила о коне, а вовсе не о его...

— Как я вообще на него залезу?

...Нет, так еще хуже.

— После первого раза будет уже гораздо проще. — Ему бы очень хотелось говорить сейчас не о коне.

— Но сейчас-то мне от этого не легче.

— Я тебе помогу. — Направить ее бедра вниз… — Но сначала я хочу, чтобы ты его потрогала. — Потрогала, погладила, обхватила своими длинными пальцами…

Утэна странно на него смотрела. Черт. Неужели эти приятные образы повлияли на его интонацию?

— Вот… — Тога взял ее руку, на секунду отвел взгляд, потом поднял ее к носу лошади. Белый жеребец принюхался к ней, затем успокоился, и Тога направил руку Утэны к мягкой, как бархат, морде.

— Какая мягкая… — Очарованная, Утэна шагнула вперед, чтобы подружиться с лошадью.

Тога с улыбкой наблюдал за ней, представляя, что пальцы ее гладят нечто совсем другое, тоже теплое и бархатистое. Он с трудом сохранил ровный тон.

— Давай-ка посадим тебя на него. — Пауза, закрыть глаза, посмотреть в сторону, глубоко вдохнуть. — На коня.

— Я никогда раньше не ездила верхом.

— А я езжу часто.

«И не только на лошади».

— Давай я тебе покажу. — Он подвел ее к лошади сбоку и придержал стремя. — Ставь сюда левую ногу.

Утэна промахнулась, и он, поймав ее щиколотку одной рукой, помог ноге и стремени воссоединиться, отдернув пальцы прежде, чем они погладили ее голень через кожаный сапог.

— Теперь встань в стремя и перебрось правую ногу через...

— Встать? — Утэна посмотрела на спину лошади. — Не думаю, что у меня получится.

— Я тебе помогу. Просто не забудь перекинуть правую ногу. — Он вновь взял ее руки в свои, направив их туда, где она могла схватиться за луку седла, и после отдернулся, будто ее кожа обжигала. От легкого прикосновения он и правда ощутил жар, но не в руках...

— Ладно, я попробую...

Тога осторожно положил руки ей на бедра, мечтая сорвать эти облегающие штаны и взять ее прямо здесь, прижав спиной к лошади.

— Давай, — произнес он хриплым от подавляемого желания голосом. Он ощутил, как она напряглась, подпрыгнула на месте, чтобы разогнаться, а затем подтолкнул ее вверх и помог усесться в седло. Хотя ему хотелось усадить ее вовсе не туда...

Осознав, что его левая рука осталась на ее бедре, он убрал руку и отвернулся, борясь со своей природой плейбоя, и даже не заметил, как развеселилась Утэна, до которой дошло, сколько намеков можно было сделать в этот момент.

— Ну… теперь я верхом, что мне делать?

— Сожми его бедрами, — произнес Тога так нейтрально, как только мог, все еще глядя в сторону и пытаясь не представлять, что это его сжимают ее бедра.

— Ладно. А дальше?

— Для начала просто попробуй почувствовать, как он движется, и двигаться вместе с ним.

Ну почему описание верховой езды так напоминало о сексе?

— Потом, когда он ускорится, ты будешь двигаться вверх-вниз… — Тога умолк, сжал кулаки и совсем отвернулся от Утэны. Да, он хотел бы, чтобы она двигалась на нем вверх-вниз. Нет, сейчас этого не произойдет, и не был бы так любезен его мозг прекратить подначивать тело?

— Я хочу еще раз попробовать сесть в седло.

Потратив еще секунду на то, чтобы взять под контроль голос и выражение лица, Тога обернулся к Утэне.

— Хорошая мысль.

Утэна, самую малость прищурившись, одарила его дразнящей, многозначительной улыбкой.

— Мне все делать самой? Или ты поможешь?

Зажмурившись и снова сжав кулаки, Тога изо всех сил пытался не произнести вслух ни один из немедленно пришедших на ум ответов.

— Встань в стременах, — выдавил он, весь напряженный, как… — Теперь перенеси свой вес на левую ногу и вынь правую из стремени. Перекинь ее через лошадь, держась за седло, и...

— Я боюсь упасть. — Вызов в ее голосе ясно дал понять, что она ни капельки этого не боится.

Глубокий вдох. Ты справишься, Тога.

— Я тебе помогу. — Он сглотнул. — ...Слезть вниз.

Когда он открыл глаза, Утэна стояла в левом стремени, перенося ногу через круп лошади. Тога поймал ее за бедра, когда она начала опускаться — «но не на меня», — и аккуратно помог спуститься на землю. Его пальцы шевельнулись сами по себе, меняя хватку на ту, что не имела к верховой езде никакого отношения. Он замер, осознав, что делает, и демонстративно убрал от нее руки.

Утэна улыбнулась ему через плечо, лукаво и почти что призывно. О да, она знала, что делает с ним.

— Я опять на него сяду, — сказала она. — Проследишь, чтобы я все сделала правильно?

— Конечно, — сквозь стиснутые зубы ответил Тога.

Утэна чуть подпрыгнула и ловко поднялась в седло. Через пару секунд она так же легко соскочила вниз.

— Ты был прав, во второй раз слезать гораздо проще. — Она усмехнулась ему, прикрыв веки, в его обычной манере. — И сидеть верхом — тоже.

Он вновь закрыл глаза, глубоко дыша и пытаясь изгнать видение Утэны, кричащей от удовольствия верхом на нем, а она засмеялась. Не над ним, а просто как если бы он удачно пошутил, и ее это позабавило.

— Отвлекаешься? — подколола его она.

Тога шутливо надулся.

— Когда ты рядом, мне все теснее… то есть, все труднее думать о езде верхом на лошади, а не на тебе.

Черт.

— В смысле, не о тебе, когда ты верхом на лошади.

— Извини, я знаю, что ты стараешься. Мне не следует тебя дразнить.

Он внезапно ощутил быстрое, но крепкое объятие, а потом все кончилось, и Утэна уже сидела на белом жеребце, гладя его сиреневую гриву, пока Тога пытался понять, что это было и правда ли она только что его обняла.

— Ты так и будешь там стоять, или все-таки покажешь мне, как ездить… на лошади? — неловко закончила она.

В очередной раз мысленно встряхнувшись, Тога подозвал Руку и сел на черного жеребца.

Глава 15. А теперь назад к сюжету!

Дни Утэны, занятые уроками верховой езды и фехтованием, пролетали незаметно. Ежеутренние доклады Кодзуэ подтверждали, что Тога вел себя скорее как принц, чем как плейбой, и большинству обитателей замка такое положение дел пришлось по душе. Общая атмосфера настороженности рассеялась, и слуги начали теплее относиться к ставшему благороднее хозяину замка. Некоторых возмущало отсутствие знаков внимания со стороны Плейбоя, но большинство было искренне счастливо служить хозяину, который не станет в любой момент их домогаться. Если Тога и заметил перемены в своих слугах, он об этом не упоминал. Его вниманием полностью владела Утэна.

Тоге с каждым днем становилось все легче бороться с Плейбоем. Не пытаться соблазнять всех подряд оказалось совсем не трудно, ведь никто из окружавших его людей уже не пробуждал в нем интереса. Любовь к Утэне позволяла ему проявить достаточно силы воли, чтобы не приставать то и дело к слугам, но когда дело касалось самой Утэны, побороть эту привычку было труднее. Наедине с ней осторожная дружба, возникшая между ними, давала ему возможность эмоциональной близости без сексуального оттенка. Как друг, она могла выражать привязанность к нему. Как друг, он мог греться в лучах ее улыбки.

Это не означало, что его сны не полнились видениями того, как она, обнаженная, выгибается под ним — или на нем, — но теперь он знал, что заигрывания лишь оттолкнут ее. Понемногу ему становилось все уютней быть просто Тогой, когда этого больше никто не видел, и Утэна поддерживала его в этом — улыбкой, смехом, случайным прикосновением. Рука на его плече, соприкоснувшиеся пальцы — а порой и короткое объятие, когда она считала, что пока достаточно подразнила его и испытала его решимость. Чем больше он позволял себе открываться рядом с ней, тем легче ему было принять чувства, что начали расцветать в его прежде пустом сердце, и тем больше казалось, что Утэну связывает с ним нечто большее, чем дружба. Но он не смел пока что надеяться, что она полюбит его. Этот мир уже достаточно разочаровывал его; Тога не собирался предоставлять ему настолько соблазнительную возможность, пока ему самому все еще приходилось бороться с Плейбоем.

Настоящим испытанием для его решимости стали те моменты, когда они с Утэной находились в обществе слуг. Привычке поддерживать определенную репутацию исполнилось уже почти десять лет, она была сильна и без проклятья. Даже зная, что о его чувствах к Утэне известно всем в замке и от репутации давно ничего не осталось, ему все равно приходилось осторожно выбирать выражения и заставлять себя быть джентльменом. По крайней мере, Утэна, похоже, понимала его затруднения и не возражала, просил ли он остаться с ним наедине или оставить его со слугами. Тога знал, что все время, когда Утэна не с ним, она проводит со своей подругой Вакабой, но не испытывал недовольства по этому поводу. В конце концов, это давало ему время на неуклюжие попытки вновь подружиться с Сайондзи.

Тот был настроен на удивление благосклонно — когда они оставались наедине, — и больше не делал никаких жестоких предположений или язвительных замечаний по поводу принятых Тогой решений. Такая внезапная перемена показалась бы Тоге подозрительной, не знай он, как сильно его старый друг хочет снять проклятье. Что бы они там с Вакабой ни затеяли, все, похоже, шло как по маслу. Тога знал, что ему полагалось бы возмутиться — с чего бы ему следовать чужому плану? — но, по правде говоря, события следовали и его плану тоже, и то, что цель у них с Сайондзи оказалась одна, его не беспокоило.

Микагэ говорил о силе мечты. Тога не мог заставить себя поверить во что-то настолько нелепое, как свои мечты. Но мечта Утэны...

Он не мог поверить в ее мечту, но верил в Утэну, а она верила в свою мечту достаточно сильно, чтобы снять первое проклятье. Возможно, если она ее исполнит, второе проклятье тоже спадет. Тогда и только тогда он признается себе, что мечтал о том дне, когда сможет надеть на ее палец вместо Печати Розы другое кольцо и увидеть отражение своей любви в ее глазах.

Проблема Мики была в его слабости. Он не мог честно признаться себе в том, чего хочет, не мог заставить себя действовать ради исполнения своих желаний и расстраивался, когда желаемое не сваливалось на него с неба. Поэтому зрелище других, пожинающих плоды своих трудов, вызывало у него мучительную зависть, и втайне ему хотелось уничтожить источник их радости — но, опять же, он не мог заставить себя сделать это. И наблюдать за тем, как Тога превращается из бесчувственного манипулятора в полного надежд и улыбающегося еще-не-принца, ему было очень обидно.

Увидев среди бумаг Студенческого совета письмо, запечатанное Печатью Розы и подписанное «Край Света», Мики немедленно прочел его. Наверняка это известие подтвердит его полное право быть недовольным. Счастье, что обошло его, рассыплется в прах, и все остальные станут куда несчастнее, чем он. Его желания наконец-то исполнятся; для этого требовалось лишь следовать инструкциям в письме.

Сайондзи отвечал на приветствия множества девушек, чьи обожающие лица молили одарить их улыбкой, с грацией лорда, раздающего благословения. В последнее время его улыбка чаще была довольной, чем наоборот. Утренние доклады Вакабы постепенно становились все менее деловыми и все более приятными. Тога и Утэна, судя по всему, отлично поладили и сами, позволив ему изучить волнующую перспективу отношений с этой удивительной девушкой. Однажды найдя в себе силы противостоять ему, она больше не отступала. В ней не было привычной ему резкой решительности, зато было более приземленное неунывающее упорство.

Раздумывая, не сделать ли ей какой-нибудь подарок, он открыл свой шкафчик и обнаружил внутри небольшой конверт. Последняя присланная Краем Света жертва — Вакаба — прибыла так давно, что Сайондзи едва не забыл о том, что проклятье желают снять не только они.

Он сломал печать с изображением розы и достал письмо из конверта. Затем молча прочитал его — и, побледнев, перечитал еще раз. Сайондзи знал, о ком говорилось в письме, и возможные последствия ему совершенно не нравились. Мики свое письмо уже наверняка получил и прочел, так что замять дело не удастся. Запихнув письмо обратно в конверт, вице-президент студсовета побежал к ведущим в лес воротам. Это ставило под угрозу весь план.

— Прибывает новая девушка? — Сайондзи кивнул, и Вакаба побледнела. — Ох, это плохо.

— И даже еще хуже, — мрачно сказал он. — Край Света выбрал на этот раз непростую штучку. Ее зовут Сиори, и у них с казначеем студсовета нечто вроде любви-ненависти.

— Но разве казначей не…

— ...Девушка? Ну да. Тоге понадобилось бы напрячь все силы, чтобы соблазнить эту новенькую, даже будучи еще бессердечным Плейбоем. Не думаю, что у него это получится в его теперешнем состоянии.

— А проклятье заставит его пытаться… Ох, нет!

Сайондзи хмуро кивнул.

— Соблазнит он ее или нет, Утэна его немедленно бросит, и все наши усилия пропадут даром.

— Когда она появится?

Вакаба взяла протянутое письмо и прочла. Письмо выпало из ее дрожащих пальцев.

— Завтра.

Когда Тога вышел из хозяйского крыла, собираясь позавтракать, появился Мики и пошел рядом. Он улыбался… а вообще он сейчас должен был находиться в Академии, поэтому нетрудно было догадаться, что что-то случилось. Тога инстинктивно прикрыл веки и выдал оценивающую усмешку. Мики дулся с тех самых пор, как было принято решение разбить скорлупу Плейбоя; чему бы он сейчас ни радовался, ничего хорошего это не предвещало.

— Я только что получил письмо от Края Света, — без долгих вступлений сообщил дворецкий. — Следующая цель выбрана.

— Неужели?

— Завтра прибудет новая девушка. С допуском в замок. — По голосу Мики было ясно, что Утэну он все еще считает находящейся здесь незаконно.

— Ясно. Нужно приготовить для нее достойную встречу, не так ли? Найди Сайондзи и скажи ему, что я хочу видеть его в хозяйском крыле; уверен, он скоро вернется, если еще не вернулся. И передай Утэне мои извинения за то, что я не смогу присоединиться к ней за завтраком.

Сказав это, хозяин Замка, Где Обитает Вечность, с ленивой улыбкой отпустил дворецкого и неспешно прошел обратно через двустворчатые двери. Мики поклонился и пошел прочь. Он передал приказ хозяина управляющему, отправил одного из слуг в комнату Утэны и вернулся в академию Отори. Когда Сайондзи наконец отыскал Тогу, тот стоял в тайной комнате, глядя на спящую Невесту-Розу.

Несколько минут они стояли в тишине. Когда бывший Плейбой наконец заговорил, в голосе его не было ни капли веселья.

— Прибывает новая девушка.

Сайондзи молча кивнул.

— Уже завтра.

Он снова промолчал.

— Я хочу, чтобы этим вечером все было идеально. — Тога сделал глубокий вдох, готовясь к неизбежному. — Потому что завтра я потеряю Утэну.

Сайондзи потрясенно уставился на друга, не в силах поверить услышанным в глубоком бархатном голосе обреченности и отчаянию. Тога обернулся к нему. Взгляд его был полон сожаления, а лицо выражало скорбь по тому, что он пока еще не утратил. Когда-то Сайондзи наслаждался бы тем, как низко пал Плейбой. Но сейчас он мог думать только о надвигающемся крушении своих надежд и гибели, ждущей все их мечты.

— Я лично за всем прослежу, — тихо сказал он.

— Спасибо.

От этой благодарности проигравшего Сайондзи передернуло.

Снова оставшись один, Тога в тишине разглядывал Печать Розы на своем пальце.

На всякий случай…

В последний раз задумчиво посмотрев на девушку в гробу, он отправился на поиски Кодзуэ.

— Вы хотите — что?

— Ты меня слышала.

— Почему? — Главная прачка глядела на хозяина так, будто он выжил из ума.

Отличный вопрос. Почему он это делает? Чтобы порадовать Утэну? Нет… конечно, это одна из причин, но все сложнее.

— Потому что принцы поступают так, — тихо сказал он. — Займись этим, пожалуйста.

Кодзуэ ошеломленно кивнула, и Тога ушел, оставив ее прижимать к груди маленький сундучок, в котором что-то звякнуло, когда она заторопилась в противоположном направлении.

Вакаба вскрикнула от удивления и едва не выронила поднос с посудой, который несла обратно на кухню, когда чья-то рука втащила ее в дверь, мимо которой она проходила. Дверь захлопнулась, и Вакаба оказалась лицом к лицу с очень решительно настроенной Кодзуэ.

— Что происходит? — потребовала объяснений та.

— Я бы тоже хотела это знать. Зачем ты меня сюда затащила?

— Думаю, тебе известно, что случилось, — хмуро сказала Кодзуэ. — Я тоже хочу это знать.

— А… а почему ты решила, что что-то случилось?

В ответ Кодзуэ подняла левую руку. На ее безымянном пальце блеснула Печать Розы.

— Как ты…

— Мне ее дал господин Тога. — Она продемонстрировала еще одно такое кольцо. — Отдал мне их все и велел раздать. Ну так что случилось?

Вакаба сглотнула, не в силах отвести глаз от поблескивающей в пальцах Кодзуэ свободы.

— Прибывает новая девушка, — дрожащим голосом сказала она. — Завтра.

Кольцо с тихим звоном упало на пол.

Утэна огляделась вокруг, убедившись, что никто не видит, осторожно приоткрыла одну из дверей с барельефом лошади и проскользнула в хозяйское крыло, закрыв дверь за собой. Она чувствовала себя глупо из-за того, что пришлось прокрадываться сюда тайком, но была твердо настроена получить ответы. Что-то назревало, а ей никто ничего не рассказывал — даже Вакаба, которая заявилась к ней с завтраком чуть ли не до того, как слуга закончил передавать извинения Тоги за то, что он не сможет к ней присоединиться.

Тога отменил завтрак. В прошлый раз, помнится, он так поступил, когда не мог двигаться, не приняв прежде долгую горячую ванну. Вскоре после того, как Вакаба отправилась относить посуду на кухню, в комнату влетели портнихи, утащили школьную форму Утэны, пообещав скоро вернуть, и вылетели обратно. Рука прислал подручного с сообщением о том, что фехтовальный спарринг хозяин замка тоже отменил, и Утэна отправилась на пробежку в главный коридор. Повсюду мелькали слуги, но никто из них не останавливался поговорить, как обычно — и все отрицали, что что-то не так. Некоторые даже не смотрели ей в глаза. Поэтому она явилась сюда, в анфиладу комнат, где не была с тех пор, как подслушала признание Тоги.

Сначала она прошла прямо в спальню хозяина, но та оказалась пуста. Гигантская кровать, что напоминала раньше смятое море красного шелка и белых подушек, выглядела так, будто в ней никто не спал. Озадаченная, Утэна пошла по коридору обратно, заглядывая во все комнаты, мимо которых проходила. Она хотела было позвать Тогу по имени, но не стала.

Тога наконец нашелся в спальне, отделанной в бледно-голубых тонах, за той самой гостиной, где она смазывала его порезы и сказала, что ей не нужен Плейбой, притворяющийся Принцем. Он спал на большой кровати, завернувшись в пуховое одеяло, улегшись на бок и наполовину зарывшись лицом в длинную бледно-голубую подушку, которую прижимал к себе, как любимую женщину.

Утэна нахмурилась. Так, свернувшись калачиком, лежат, когда...

Она тихо пересекла комнату и осмотрела подушку, которую сжимал Тога. Да, это следы слез. Но почему?..

Чувство вины подсказало ответ. Должно быть, это как-то связано с его любовью к ней, а значит, она отчасти в этом виновата. В конце концов, она не ответила ему взаимностью, хоть он и держал слово. Утэне было неловко; он так старался освободиться от Плейбоя, и был ей небезразличен, просто… не в том смысле. Да и дело было не только в проклятии. Каким бы милым он ни был, как бы ей ни хотелось обнять его в моменты его уязвимости, как бы хорошо ей ни было в его компании — девушка, запертая в гробу, нуждалась в ней сильнее.

Утэна осторожно села в изголовье кровати и мягко погладила Тогу по волосам. Она уже и забыла, какие они шелковистые. Еще раз проведя по ним пальцами, она слегка задела его висок и щеку и почувствовала, как он чуть вздрогнул. На третий раз он содрогнулся и вздохнул. Похоже, даже во сне ее прикосновения успокаивали его. Она продолжила гладить его по волосам, будто огромного кота. Это в знак извинения, сказала она себе. Извинения за то, что она не могла стать той, кто ему нужен, несмотря на то, что он изо всех сил старался стать тем, кто нужен ей. За то, что заставило Тогу нарушить их привычный распорядок и плакать, пока не уснет — что бы это ни было.

Прошло несколько минут. Утэна не собиралась так долго сидеть с ним, но ясно было, что Тога теперь куда спокойнее по сравнению с тем, каким она его нашла, войдя в комнату. Кто она такая, чтобы отказывать ему в кратком миге покоя, когда ему, по всей видимости, плохо из-за нее?

Наконец она заставила себя прекратить и встала. Не может же она пробыть здесь весь день — что делать, если Тога проснется? Он тихо застонал, когда кровать перестала прогибаться под ее весом, и Утэна еле удержалась, чтобы не обнять и не успокоить его.

— Извини, — прошептала она, погладив его по виску тыльной стороной пальцев, и вышла из комнаты так же тихо, как вошла.

Она вышла, не оборачиваясь, и не видела, что он смотрит ей вслед с тоской на лице и мукой во взгляде.

Глава 16. История из глубин 1991 года

Когда Утэна вернулась в свою комнату, портнихи уже ждали ее в засаде. Они добавили на плечи ее формы странные круглые красно-золотые украшения, из-под которых ниспадала белая бахрома, а от правого плеча к прикрепленной под горлом застежке, составленной из золотых круга и треугольника, шел позолоченный шнур. Рукава теперь заканчивались накрахмаленными белыми манжетами, а из-под фалд виднелись волны белого кружева. Портнихи настояли, чтобы Утэна примерила форму, сдули пылинки с дополнений, собрали свои инструменты и хотели уже уйти.

— Подождите-ка! — выпалила Утэна. — Зачем вы сотворили это с моей формой?

— Нам приказал господин Тога, — чирикнула одна из них, с бантом.

— Да, он сказал, что принцу нужна подобающая форма, — добавила вторая, с косичками.

Затем они ушли, оставив Утэну хлопать глазами перед зеркалом и гадать, почему круг и треугольник на застежке так знакомо выглядят. Пристегивая перевязь с мечом обратно, она вспомнила, где видела похожее украшение.

На платье девушки в стеклянном гробу.

Привычный распорядок дня был нарушен, и Утэна не знала, чем заняться. Черта с два она стала бы просто сидеть в комнате — это наскучило ей уже через пятнадцать минут, и она решила снова отправиться исследовать замок. Через три коридора и одну лестницу Утэна неожиданно вышла на залитую солнцем тропинку, что вилась между оплетенных розами колонн и арок, по сторонам которой иногда встречались свободные от зелени каменные скамьи. Дверь с тихим щелчком закрылась позади. Оглянувшись, Утэна поняла, что ручки с этой стороны нет и она ухитрилась запереть себя снаружи.

Ладно, должна же тропинка куда-нибудь привести.

Утэна прошла по ней — мимо скамей, под арками, обошла стену — и остановилась. Метрах в трех от нее человек в белом мундире, с очень знакомой красной шевелюрой, склонился над кустом бледно-розовых, почти белых роз. Ее он не видел. Утэна быстро нырнула обратно за стену, тут же почувствовав себя глупо. От чего она прячется?

Перед ней возникла роза. Утэна моргнула, медленно поворачиваясь, проследила взглядом вдоль черенка и держащей его руки — и увидела Тогу. На лице его не осталось и намека на то, что он плакал; он был так же собран и уверен в себе, как и в бытность Плейбоем, только без откровенно сексуального оттенка. Тога улыбался — и не той нарочито обворожительной улыбкой, что почти заменила ему томную усмешку. Нет, это была спокойная улыбка, выражавшая радость от неожиданного удовольствия, как у ребенка, увидевшего радугу. И на этот раз он не пытался скрывать свои истинные чувства.

— Тога? — Утэна едва не спросила, как он себя чувствует.

— Утэна. — Его бархатный голос ласкал ее имя. — Эта роза для вас, благородный принц.

— Спасибо. — Она взяла цветок, чувствуя некоторую неловкость.

— Дай-ка… — Тога забрал розу и вставил цветок в нагрудный карман формы Утэны. — Прекрасно, — сказал он о ней и о розе сразу.

— Спасибо, — повторила Утэна, не зная, что еще сказать.

— Что тебя сюда привело?

— Ну, я исследовала замок и, похоже, заперла себя снаружи. — Утэна сконфуженно улыбнулась, и Тога снова ответил ей сияющей улыбкой.

— Что ж, поскольку мы оба здесь, а до обеда еще есть время, может, мне показать тебе сад?

Утэна пару секунд внимательно смотрела на него, вспоминая, как блаженно он расслаблялся под ее прикосновениями — и не один раз. Сейчас у него был точно такой же вид, просто потому, что он находился рядом с ней. Ей не хотелось лишать его этого утешения, особенно если вспомнить, в каком состоянии она нашла его немногим раньше. И сколько бы Утэна ни пыталась внушить себе, что она просто поступает как принц, правда была в том, что от его улыбки у нее теплело на душе, и ей хотелось увидеть ее снова.

— Да, было бы здорово.

Сайондзи довольно потер руки и широко улыбнулся Вакабе, которая быстро шла к нему.

— Покрывало и корзина на месте. Мы готовы.

— Да, только вот Утэны нет в комнате, и господин Тога не отзывается.

— Что? — Довольная улыбка исчезла. — Собери слуг. Обыщите замок. Проверьте все окна. Господин Тога знает о плане, так что, возможно, Утэна уже с ним, но я все равно загляну в хозяйское крыло. Ты останься возле Розовой комнаты на случай, если Утэна туда вернется.

— Если она вернется, мне отправить ее...

— Нет, задержи ее там, пока я не проверю, у себя ли Тога.

Вакаба кивнула и заторопилась обратно, а Сайондзи направился в другую сторону. Довольно скоро он выяснил, что хозяина в его крыле нет, но к тому времени, как он встретился с Вакабой у Розовой комнаты, Тогу и Утэну уже заметили в саду.

— Они выглядят такими счастливыми, — сказала Вакаба, выглянув вместе с ним из окна, дабы убедиться, что хозяин замка и его гостья вместе. Она подняла взгляд на Сайондзи. — Как думаешь, этого будет достаточно?

Сайондзи привлек ее ближе к себе и крепко обнял, сам удивившись тому, как это его успокаивает.

— Не знаю, — тихо сказал он.

Тога остановился в середине стилизованной розы, выложенной мозаичной плиткой. Наверно, изначально это была небольшая танцплощадка, судя по окружавшим ее вычурным фонарям и помосту, на котором мог бы выступать струнный квартет. По плану они должны были прийти сюда позже, когда стемнеет и можно будет зажечь фонари, но ему было все равно. Они уже пришли, и Тога не собирался упускать этот шанс.

— Благородный принц, — изящно поклонившись, сказал он, — могу я пригласить вас на танец?

— Танец? — Утэна немного растерянно посмотрела на руку, которую протягивал ей Тога. — Но… я не умею танцевать.

— Я тебя научу. Это нетрудно. — Он улыбнулся ей, не убирая руку.

Поколебавшись, она вложила в его пальцы свою ладонь. Глаза Тоги засияли, будто она только что одарила его самым дорогим подарком на свете, который он собирался хранить вечно. Он аккуратно поместил другую руку Утэны себе на плечо и с надеждой во взгляде робко приобнял ее за талию.

— Я не позволю себе ничего лишнего, — мягко сказал он, и его глаза умоляли не отвергать его.

Она кивнула. Его рука целомудренно оставалась на ее талии, и Утэна почувствовала себя спокойнее.

— А сейчас… шагни правой ногой назад… теперь левой, ноги на ширине плеч. Хорошо. Приставь правую ногу к левой, дальше шаг вперед левой ногой… да, а теперь правую ногу вперед, ноги на ширине плеч, и приставь левую ногу к правой. Теперь повторяем снова. Правую ногу назад...

Через несколько повторов Утэна запомнила простые шаги. Тогда Тога перестал подсказывать ей каждый шаг и начал считать, пока ритм не стал естественным, и они закружились по цветочной мозаике в тишине. Если бы кто-нибудь из них взглянул на замок, они бы увидели зрителей в каждом окне — но Тога был слишком занят, запоминая самые счастливые мгновения своей жизни, а Утэна не могла оторвать взгляд от его открытого и радостного лица.

Утэна вспомнила тот день, когда нарезала круги по кольцевому коридору, раздумывая, смогла бы — и захотела бы — она полюбить Тогу, перестань он быть Плейбоем. Теперь она знала ответ.

Да.

Через некоторое время просто вальсировать им наскучило, и танцующая пара начала перемежать шаги вращениями, поддержками и так далее. Конечный итог выглядел как странная смесь вальса и танго, но их это не волновало. Им было весело.

Наконец, запыхавшиеся и смеющиеся, они покинули танцплощадку в саду и пошли по дорожке. Тога излучал все ту же беспечную радость, и Утэна с удивлением поняла, что и сама ее испытывает. Безудержный танец вытеснил все мысли о проклятьях и плейбоях, и она тоже широко улыбнулась Тоге, который вел ее за руку по садовой дорожке, не говоря, куда именно они идут.

Когда они наконец пришли, она сразу это поняла. Дерево, единственное в саду высокое и раскидистое, не как прочие декоративные саженцы, укрывало своей тенью небольшой тупичок. Под деревом было расстелено красно-белое клетчатое покрывало, в центре которого стояла корзина для пикника. Устало посмеиваясь над тем, как сильно их вымотал танец, они повалились на прохладную ткань и лежали там, переводя дух; пальцы их все еще были сплетены.

Когда они оба остыли, Тога неохотно выпустил руку Утэны и сел, чтобы открыть корзину. Утэна тоже села, заинтересовавшись, что там внутри. В маленьком контейнере лежали две самые большие ягоды клубники, которые она когда-либо видела, глазированные толстым слоем шоколада, а большой оказался роскошным Обедом от Вакабы с Любовью на двоих. Она рассмеялась.

— Ты мог устроить званый ужин, но вместо этого предпочел попросить Вакабу приготовить обед?

Тога кротко склонил голову.

— У тебя всегда был такой счастливый вид, когда ты рассказывала, как вы обедали с Вакабой. И я захотел попробовать. — Он встретился с ней взглядом. В его глазах были тоска и сожаление, и у нее перехватило дыхание. — Я хотел пообедать с тобой, как обычный ученик Академии, хотя бы раз.

— И поэтому ты надел форму Студенческого совета?

Он кивнул, все еще глядя на нее с тоской. Не в силах выдержать этот взгляд, Утэна взяла палочки для еды и ловко подцепила кусочек искусно сервированного лакомства. Пару секунд поглядев на него, она предложила кусочек Тоге. Тот улыбнулся, словно ребенок, увидевший радугу — от тоски не осталось и следа, — и подался вперед, закрыв глаза и открыв рот. Она устояла перед искушением подразнить его и просто скормила ему еду. Наградой за это ей стало написанное на его лице блаженство.

Они кормили друг друга по очереди, на время забыв о принцах и плейбоях. Когда последние крошки обеда-с-любовью были съедены, Утэна с довольным видом улеглась на покрывало, заложив руки за голову, и стала разглядывать проблески золотого света, мелькавшие между листьями над головой. Тога, судя по звукам, поставил пустой контейнер обратно в корзину.

Внезапно над носом Утэны нависло нечто коричневое. Она вскрикнула от неожиданности, отдернулась и села, и тут же обнаружила, что это Тога держит перед ней глазированную клубнику, пытаясь не засмеяться. Утэна скрестила руки на груди и шутливо нахмурилась. Он театрально схватился свободной рукой за грудь, неправдоподобно изобразив умирающего, и упал. «Труп» его очень удачно приземлился головой прямо на колени к Утэне.

Ее губы дрогнули.

«Покойник» осторожно открыл один глаз, чтобы оценить ее реакцию, затем открыл второй и состроил ей щенячьи глазки. Утэна не смогла удержаться и рассмеялась.

— Ведешь себя как ребенок, — с улыбкой отчитала его она. Тога, ничуть не пристыженный, заулыбался в ответ. — Дай-ка сюда, — сказала Утэна, вынимая из его пальцев клубнику. Она медленно поднесла ягоду к губам, затем снова широко улыбнулась и опустила ее к его рту.

Клубника наверняка была сладкой, но изумленное обожание на лице Тоги — еще слаще.

Маленький контейнер со второй ягодой стоял достаточно близко, чтобы Утэна дотянулась до него, не сгоняя с колен Тогу. Она поочередно скармливала кусочки десерта ему и откусывала от своего, раздумывая, почему ее вовсе не беспокоит такая близость.

«Он меня не обидит». Осознав это, Утэна испытала легкий шок. Она больше не боялась, что он попытается соблазнить ее или воспользоваться моментом, если она расслабится. Он изменился. Это требовалось обдумать.

Когда клубника закончилась, Тога закрыл глаза и удовлетворенно вздохнул. Утэна, немного поколебавшись, отвела прядь волос с его виска. Но на этот раз прикосновение, похоже, опечалило его.

— Утэна? — не открывая глаз, негромко сказал он. — Ты счастлива здесь? Со мной?

— Да, — ответила она, слегка удивленная тем фактом, что эта странная жизнь и правда делала ее счастливой.

Тога снова вздохнул и сел, в первый раз за проведенное в саду время насторожившись.

— Тога?..

— Утэна… Поедешь со мной на арену? Хочу показать тебе, как там красиво, когда солнце садится в тумане.

Она кивнула. Закат на арене наверняка выглядел потрясающе, но Тога звал ее туда не поэтому. Он собирался что-то сказать ей и не хотел, чтобы это подслушал кто-либо из обитателей замка. С очаровательной улыбкой на лице и тревогой в глазах, скрытых за занавесью волос, Тога встал и протянул ей руку. Утэна натянула на лицо такую же фальшивую улыбку и позволила ему помочь ей подняться. Так получилось, что они не разняли рук, пока шли до конюшни. Зрители в окнах не догадывались, что Тога держался за ее руку скорее отчаянно, чем нежно, и что пальцы Утэны сжимались в ответ, подбадривая его, а вовсе не от страсти.

Их разговор, конечно же, слышали, и к тому моменту, как они достигли конюшни, крылатые лошади уже были оседланы и взнузданы.

— Ваш конь, благородный принц, — сказал Тога, театрально указывая на белого жеребца.

— Знаю, знаю. Белый конь для принца, да? — Утэна закатила глаза и улыбнулась, хоть и привыкла уже к этому ритуалу. Тога в ответ лишь усмехнулся, прикрыв глаза: дружеские подколки доставляли ему удовольствие. — А почему ты никогда на нем не ездишь? — с любопытством спросила она.

Тога отвел взгляд.

— Я был на белом жеребце в ту ночь, когда… — Он умолк, не желая говорить об этом.

— Понимаю, — мягко сказала Утэна и коротко его обняла, слегка удивившись тому, как сильно ей не хотелось прерывать это объятие.

В молчании они сели на коней и полетели вверх — и вниз — на дуэльную арену, где могли поговорить без боязни, что их подслушают.

Глава 17. Диос из машины

Привязав лошадей на краю арены, Тога и Утэна стояли, глядя на туман. Солнце еще не садилось, но опустилось так низко, что туман превратился в море перламутрового огня. Несколько минут они молчали — Утэна не знала, как подступиться к теме разговора и к какой вообще теме подступаться, а Тога не знал, с чего начать.

— Ты прекрасна, — тихо произнес он. Сказать следовало вовсе не это, но ему казалось, что это все равно нужно произнести. — Я счастлив, что встретил такую красавицу.

— Тога… — Утэна отвернулась от тумана. — Ты вряд ли позвал меня сюда, чтобы говорить комплименты. — Хотя не то чтобы она была против.

— Нет, конечно. — Он сделал глубокий вдох, мысленно вцепившись в свою хрупкую мечту обеими руками. — Я хотел тебя кое о чем спросить. — Он бросил на нее взгляд, на секунду утонув в ее глазах; пожалуй, лучше бы его хватил удар прямо сейчас. — Мог бы я стать твоим принцем?

Прозвучавшая в его голосе жажда так поразила Утэну, что она утратила дар речи.

— Ты — единственная, кто мне нужен. — Тога подошел ближе, отбросив гордость, что не давала быть настолько уязвимым, не давала выражать свои чувства так открыто. «К черту. Гордость и скрытность никогда мне с ней не помогали». — Я люблю тебя, — просто сказал он. Во взгляде Утэны на мгновение мелькнуло чувство вины — наверно, потому что это не взаимно, подумал он. — Всем сердцем. Ты мне дороже всего на свете.

Утэна знала, что это правда. Тога ничего не пытался от нее утаить. Она видела, что он абсолютно искренен. Он распахивал перед ней свою беззащитную душу, а она не имела ни малейшего понятия, что ему ответить. Неверное слово — даже неверный тон — убьет его. Конечно, он не упадет замертво, но перестанет быть просто Тогой, обычным парнем. Вернется к тому, чем был прежде. Мысль об этом ее пугала.

— Даже если я не могу стать достойным тебя… — Ну вот. Опять виноватый взгляд. Он так и знал, в конце концов все его усилия оказались бесполезны. Он ее не стоил. — ...Позволь мне быть с тобой здесь и сейчас, — попросил Тога. — Это все, что мне нужно.

Во второй раз он опустился перед ней на одно колено. Утэна не помешала ему и не дала пощечину, когда он взял ее руку и поцеловал.

— Если я смогу помнить, как в этот вечер мы были здесь вдвоем, этого хватит.

Ее рука шевельнулась в его руке.

— Тога...

К удивлению Тоги, Утэна не отняла руку. Он прижался к ее ладони, когда она коснулась его щеки, и постарался сохранить в памяти тепло ее руки на коже.

— Тога, что случилось?

Забота в ее голосе едва не добила его. Он закрыл глаза, но слезинка все равно выкатилась наружу. Утэна осторожно стерла ее большим пальцем.

— Мог бы я стать твоим принцем? — снова спросил он, задохнувшись от отчаяния, почти шепотом.

— Я должна спасти ее, — прошептала в ответ Утэна. Тога знал, что она говорит о Невесте-Розе. — Я должна стать ее Принцем, и никак не могу быть твоей Принцессой.

— Я не хочу, чтобы ты была Принцессой. — Он открыл глаза, встретившись с ее печальным взглядом. — Ты так прелестна, что вполне могла бы ей стать, но твоя сила и благородство делают тебя Принцем. Я не хочу, чтобы ты лишилась их, особенно из-за меня. Но…

Тога закусил губу. Должен ли он рассказать ей все, что знает? Забудет ли она про свою мечту, если узнает правду о Невесте-Розе? Хочет ли он, чтобы Утэна сдалась, хоть и знает, что исполнение мечты может убить ее?

— ...Почему ты так сильно хочешь ее спасти?

Утэна отвела взгляд.

— В ту ночь в церкви я поняла, что меня никто не спасет. А потом появился Принц, и показал мне девочку, которой было гораздо хуже. Девочку, которая тоже не верила, что кто-нибудь сможет ее спасти, или хотя бы захочет. Ей было так больно, что я едва могла смотреть на нее, потому что по глазам видела, что она сдалась. Она просто… смирилась с этим. Принц сказал, это кара за то, что она совершила нечто непростительное, но я подумала… ей ведь так больно, неужели она еще не достаточно наказана? — Свободная рука Утэны поднялась к ее лицу, утирая выступившие слезы. — Я умоляла Принца спасти ее, но он сказал, что не может.

Утэна закрыла глаза, больше не стесняясь катившихся слез, вспоминая запах роз и прикосновение губ к щеке. Она почувствовала, как Тога встал, держа ее руку обеими руками.

— И я подумала, что если бы только нашла ее — возможно, могла бы ее спасти. Вот тогда-то он и попросил меня не терять силу и благородство. Он дал мне это кольцо на память, чтобы оно снова привело меня к нему.

Мысленно Тога разжал руки. Его мечта разбилась, но ему было все равно. Даже если это убьет Утэну, даже если это убьет их обоих, он не собирался становиться между ней и ее мечтой освободить Невесту-Розу. Он положил руки на плечи Утэны, и она не отстранилась. Медленно он наклонился ближе и осушил ее слезы поцелуем.

— Иди к ней, — мягко сказал он. — Освободи ее.

Глаза Утэны распахнулись.

— Но ты ведь говорил, что ее может разбудить только Принц.

— Ты и есть Принц, — печально улыбнулся Тога. — Ты ведь спасла меня, разве нет?

— Разве? — Ее ладонь снова прижалась к его щеке. — Проклятье не снято.

— Это неважно, — закрыв глаза, сказал Тога. — Я просто хотел, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Хотел запомнить этот день. И сказать, что завтра ты покинешь замок не одна.

— Что ты имеешь в виду?

— Я отдал всем кольца. Они свободны.

— Ты же знаешь, я спрашивала не об этом. Зачем мне уходить?

— Завтра прибудет новая девушка. Мне не хватит сил бороться с проклятьем.

— Тога, посмотри на меня. — Утэна подождала, пока он повинуется, и встретила его взгляд своим, полным яростной решимости и благородства. — Я спасу ее, Тога, а потом вернусь за тобой. Понял?

Он кивнул, не в силах собраться с мыслями под этим взглядом. Утэна обхватила его лицо обеими руками, затем вдруг подалась вперед и поцеловала его.

— Дождись меня, принцесса, — прошептала она.

И в следующий миг она уже бежала к белому коню, и Меч Диоса качался на ее боку. Несмотря на все, что знал Тога, на то, что завтра явится новая девушка и разобьет его хрупкое счастье, он не мог не верить, что Утэна справится. Что она вернется за ним. Его мечта собиралась из осколков.

В этот миг шипы роз в стеклянном гробу выстрелили во все стороны, разбивая стекло, и пронзили Невесту-Розу длинными зазубренными стальными клинками.

Не в силах смотреть, как Утэна летит, по его мнению, на верную смерть, Тога уставился с края арены вниз, туда, где туман закружился водоворотом. Тихий звон и заблестевшие в глубине тумана искры не встревожили его. Только почувствовав, как начал опускаться вызванный от подножия лестницы лифт, Тога понял, что происходит.

На замок напали.

Обитатели замка привыкли к тому, что Утэна пользуется его коридорами и залами как личной беговой дорожкой. Но обычно она бегала по ним не в школьной форме и не с таким суровым видом. Никто не посмел остановить ее, чтобы спросить, почему она внезапно убежала после того, как поцеловала господина Тогу. Когда тот вскоре прибежал следом, спрашивать и не пришлось.

— На замок напали! Где Сайондзи? И где мой дворецкий?

— Кодзуэ его отвлекает. — Сайондзи выступил вперед.

— Я хочу, чтобы вы забаррикадировали все двери и закрыли ставнями окна на нижних этажах. Откройте оружейную. Вооружите всех. У всех есть кольца? — Тога обвел толпу напряженным взглядом, и все кивали ему в ответ. — Хорошо. Если мы это переживем, уходите. Все отправляйтесь домой. А пока… — Он умолк, когда со стороны ближайшего окна послышался крик. — Что там такое?

— Мечи! — донесся перепуганный голос. — Сотни мечей, летают вокруг!

— С этим мы сражаться не сможем, — негромко сказал Сайондзи.

Тога согласно кивнул.

— Забудьте про оружейную. Хватайте всю мебель, что сможете унести, и бегите в мое крыло. Убедитесь, что все — абсолютно все — внутри, а потом забаррикадируйте двери всем, чем можно.

— А как же Утэна? — Вакаба выступила из-за спины Сайондзи, свирепо глядя на хозяина замка.

— Утэна уже там. Поторопитесь!

Все разбежались.

Тога следил из окна поблизости от хозяйского крыла за тем, как лифт исторг из себя единственного пассажира — мужчину в белом мундире, высокого и смуглого, с длинными светло-сиреневыми волосами. Председатель попечительского совета, Акио Отори. Край Света. Он лениво прошагал к центру дуэльной арены, затем посмотрел вверх, на замок, как будто мог разглядеть наблюдавшего за ним Тогу. Сделал странный не то шажок, не то прыжок — и полетел прямо к замку, приземлившись в большом дворе прежде, чем Тога успел изумленно вздохнуть.

Тога резко развернулся и бросился к гигантским двустворчатым дверям.

— Все уже внутри?

Сторожившие двери бывшие ученики академии кивнули.

— Вы последний, — ответил один.

— Завалить двери, — рявкнул Тога. Не снижая скорости, он пролавировал между группками перепуганных слуг. — Сайондзи!

— Что ты там увидел?

Тога остановился, бросил взгляд на Вакабу, которая цеплялась за руку Сайондзи, но решил, что теперь уже все равно.

— Край Света идет сюда. Ты знаешь, зачем.

Сайондзи угрюмо кивнул.

— Что мы должны делать?

— Вели слугам забаррикадироваться в комнатах. Если они спрячутся, им, скорее всего, ничего не грозит.

— Я прятаться не собираюсь, — неожиданно заявила Вакаба. — И некоторые другие тоже не захотят.

Тога пристально посмотрел на нее.

— Ты не сможешь сражаться против мечей.

— Зато смогу сделать так, что они застрянут в доске, — отпарировала Вакаба.

— Ладно. Те, кто хочет сражаться, пусть вооружатся чем-нибудь деревянным и попытаются остановить столько мечей, сколько смогут. Остальные — спрячьтесь и не выходите, пока все не закончится.

Вакаба и Сайондзи кивнули и побежали назад к баррикаде, которая начала содрогаться под ударами первых мечей — тех, что пролетели мимо дверей и влетели прямо в окна верхних этажей. Сколько-то их застряло в баррикаде, но довольно скоро они начали проскальзывать внутрь, как смертельно опасные серебристые рыбки. Тога схватил подставку для ног и начал блокировать мечи, гадая, сколько у них осталось времени до прибытия Акио.

План с импровизированными деревянными щитами большей частью сработал: мечи застревали в них, как и ожидалось. Те ученики, что решили сражаться, получали лишь небольшие порезы и уколы, если клинки проходили сквозь дерево дальше, чем предполагалось. Они остановили десятки, возможно, сотни мечей — но новые все прибывали.

Под ударами бессчетных мечей баррикада разлетелась в щепки гораздо быстрее, чем хотелось бы Тоге, и в пролом шагнул Край Света. Мечи обтекали его, словно он был недостоин их голодных лезвий. Тога схватил со стены декоративный меч — полуторный с черной рукоятью и широкой золотой гардой, отнюдь не его обычное оружие — и побежал в зеркальный коридор.

— Куда это вы, господин президент Студенческого совета? — окликнул его Акио, надменно шествуя следом за ним.

Не утруждая себя ответом, Тога встал в защитную стойку в начале коридора.

— Ну и ну. Ты пытаешься стать Принцем, защищая Невесту?

— Нет, — выплюнул Тога. — Я просто плейбой, который им притворяется. Настоящий Принц уже у Невесты-Розы.

— Так ты собираешься сразиться со мною за нее?

— Да, собираюсь, — мрачно улыбнулся Тога; он знал, о ком говорит Акио, но имел в виду вовсе не ее.

В Комнате Розы Утэна снова ударилась о невидимый барьер, отделявший ее от подвешенной в воздухе девушки. Несмотря на муки, которые причиняла той терзающая тело сталь, глаза ее все еще были закрыты. Утэна вновь попыталась пробиться — барьер снова не поддался и отшвырнул ее к стене, ударив электрическим разрядом. Она готова была разреветься от безысходности, но тут услышала далекий звон мечей в зеркальном коридоре. Утэна в очередной раз поднялась с пола и собралась посмотреть, что там происходит. В этот миг зеркало на двери разлетелось на осколки. Сама дверь продержалась еще несколько секунд перед тем, как треснуть, а потом со странным свистящим звуком в короткий тайный ход влетел меч. Утэна увернулась от него и с ужасом увидела, как меч пролетел сквозь барьер и пронзил страдающую девушку. За ним последовал второй меч, затем третий. С нечленораздельным возмущенным криком принц с розовыми волосами попыталась преградить мечам путь, но те уклонились от нее и, кружась, взлетели вверх к витражной розе, а оттуда спикировали вниз, неся бездушное возмездие девушке, которая так и не открыла глаза, хоть и всхлипывала тихо с каждой новой раной.

Затем сквозь открытую дверь Утэна услышала, как закричал от боли Тога.

Она без раздумий бросилась в тайный ход, не глядя на мечи, что пролетали мимо, и на бегу вытащила свой. Когда она выскочила в зеркальный коридор, в поле зрения, шатаясь, появился Тога. Его хватка ослабла, и меч со звоном упал на пол. Левой рукой он зажимал кровавую рану чуть ниже правого плеча.

— Тога!

Его взгляд метнулся было к ней, но тут же вернулся к противнику, который тоже ее заметил. Зеленые глаза незнакомца сузились при виде меча в руке Утэны, и он сделал выпад, но Тога кинулся к ней, закрывая собой. Удар, который должен был разрубить Утэну наискосок, пришелся на его спину. Он снова вскрикнул и повалился вперед, и Утэне пришлось бросить меч, чтобы не уронить Тогу.

— Тога, — простонала она, осторожно опуская его на пол. — Зачем ты…

Он коснулся левой рукой ее лица и улыбнулся сквозь боль, когда она прижалась щекой к его ладони.

— Потому что принц поступил бы так, — тихо сказал он. — Не беспокойся обо мне. Тебе нужно спасти Принцессу.

Утэна мрачно кивнула, заставив себя убрать его руку от щеки.

— Не умирай, — яростно сказала она, поцеловав руку Тоги перед тем, как вновь прижать ее к кровоточащей ране. — Не вздумай умирать, потому что я тебя люблю.

От ее непреклонного взгляда у него перехватило дыхание, и он лишь кивнул в ответ. Утэна огляделась в поисках подаренного Тогой меча, но смуглый незнакомец забрал его с собой, когда прошел в Комнату Розы, и миг спустя она подобрала брошенный длинный меч.

В конце коридора Край Света задумчиво поглядел на свою спящую сестру, затем на поблескивающий клинок Меча Диоса. Не обращая внимания на мечи, которые все еще нескончаемым потоком текли по коридору, чтобы присоединиться к тем, что уже пронзили Невесту-Розу, он неторопливо поднял клинок. Затем с громким криком ударил, нацелившись ей в сердце — но барьер отразил удар. Край Света ударил еще и еще, все сильнее злясь, когда незримый барьер отражал каждый взмах и выпад.

— Отойди от нее!

Разгневанный требовательный голос заставил его с любопытством обернуться. Тога сказал, что Принц уже у Невесты-Розы, но за зеркальной дверью оказалась только эта девушка. Неужели несчастный проклятый мальчишка решил, что она и есть Принц?

— Или что? — он вопросительно изогнул сиреневую бровь.

В ответ Утэна бросилась вперед. Он встретил ее на полдороге, и их мечи со звоном скрестились. Незнакомец в белом прижал ее длинный меч к стене, ударил коленом в запястье и пнул ее в грудь, когда меч выпал у нее из руки. Но она схватила рукоять того меча, что висел в ножнах у него на боку, и поднялась на ноги, держа в руках темное отражение своего собственного меча. Акио, от которого не ускользнула ирония ситуации, рассмеялся. Утэна же снова атаковала его.

Было ли дело в привычной рукояти и весе клинка, или в том, что противник отвлекся, развеселившись, но теперь Утэна сражалась лучше, и ему действительно пришлось защищаться. Тренировки с Тогой отточили ее мастерство, но мужчина с сиреневыми волосами все равно фехтовал более умело и шаг за шагом оттеснил ее в Комнату Розы, прижав спиной к электрическому барьеру.

Когда она выгнулась и закричала, Акио аккуратно вонзил Меч Диоса ей в грудь. Он надеялся, что ее тело удержит меч на месте и даст наконец возможность пробить барьер, но тот выдержал, и меч сломался на расстоянии ладони от рукояти. Утэну швырнуло об стену, и она упала на пол, как марионетка с обрезанными нитками.

— И это Принц, которого так старался защитить Тога? Жалкое зрелище, — насмешливо произнес Акио, бросив в ее сторону рукоять. — Ваш меч, благородный принц.

Тот, кто когда-то был Диосом, отвернулся и пошел прочь. Утэна схватилась за сломанный конец оставшегося в груди клинка и медленно вытащила его, судорожно вдыхая и всхлипывая. Она уронила окровавленный обломок, подобрала рукоять своего меча, не обращая внимания на то, что он сломан, и заставила себя подняться на ноги, несмотря на все полученные удары и стекающую по спине и груди кровь. Шаг. Другой. Третий. Она прислонилась к невидимому барьеру, игнорируя текущую сквозь тело энергию и боль, которую это причиняло, и ждала разряда, который бросил бы ее прямо в спину смуглому мужчине.

— Я Принц, — выдавила она, заставив его остановиться. Он обернулся, чтобы посмотреть на нее, и его глаза расширились от изумления и — страха?.. — И я ее освобожу!

Разряд произошел. Летя навстречу Акио с яростным воплем, в который она вложила все силы, Утэна нацелила сломанный клинок Меча Диоса ему в сердце. Акио вскрикнул — но смотрел он не на нее.

Мечи в коридоре остановились, замерев на месте. Те, что уже нашли свою цель, задрожали.

Невеста-Роза открыла глаза.

Пронзавшие ее мечи высвободились и развернулись, безошибочно нацеливаясь на девушку, которая снова безрассудно бросилась в атаку. В ее глазах была решимость, какой Акио не видел уже давным-давно, с тех самых пор, как был запечатан Диос. Он моргнул, и вот на него летела уже не Утэна, а зеленоглазый юноша с сиреневыми волосами.

Акио снова закричал.

Глава 18. Революция — это больно

— ...Они нашли всех пропавших учеников в башне председателя, и мы рассказали им, что председатель дал нам эти кольца и много чего пообещал, а некоторые из нас говорили о замке, и они в конце концов решили, что нас чем-то опоили. Многие из нас видели его с мечом, и официально считается, что он впал в бешенство и бросился с оружием на своих пленников, а потом сбежал. Никто серьезно не пострадал, кроме тебя и Тоги, а его уже выписали.

— Как долго я была без сознания? — хрипло спросила Утэна, поморщившись от боли в горле и пытаясь не закашляться. Болело вообще все, и кашель наверняка стал бы мучительным — если бы на него нашлись силы. Она сидела только потому, что ее поддерживала наклонная больничная кровать. Даже повернуть голову было слишком трудно.

— Три недели. — Глаза Вакабы выдали ее беспокойство. — Зонд для кормления убрали только сегодня утром. Мы боялись, что ты не выкарабкаешься.

— Кто — мы?

— Да все. Доктора, школьное руководство и все жертвы Акио. Особенно мы. Все мы знаем, что ты сделала. — Возле двери раздался какой-то звук, и Вакаба выглянула из-за занавески, которая отгораживала кровать Утэны от остальной палаты. — А! У тебя еще один гость, так что мне пора идти.

Утэна потянулась было к руке подруги, но остановилась, увидев свою руку и все подсоединенные к ней трубки.

— А тебе обязательно уходить?

Вакаба разулыбалась.

— Твое состояние все еще внушает опасения, и к тебе не хотят пускать больше одного человека за раз.

— Но я только проснулась! Кто бы там ни был, подождет, а я хочу еще с тобой поговорить.

— Извини, Утэна. Я вернусь завтра. Кроме того, мне нужно подготовиться. У меня этим вечером свидание с Сайондзи.

Этой пикантной новости хватило, чтобы облегчить боль от ухода лучшей подруги.

— Ладно. Развлекайся, не задерживайся допоздна и передай ему от меня спасибо.

— Передам. — Вакаба наклонилась ближе и осторожно ее приобняла. — Я тебе завтра все расскажу.

Утэна с сожалением смотрела, как подруга исчезает за занавеской. Через некоторое время перед ней появился букет красных роз.

— Я вполне мог бы подождать, — мягко произнес глубокий бархатный голос. Тога выступил вперед, чтобы Утэна смогла его увидеть. — Все что угодно для моего благородного принца.

Он осторожно вложил букет ей в руки и сел на стул, с которого недавно встала Вакаба. Утэна уставилась на цветы.

— Тога… я должна тебе кое-что сказать.

Он задержал дыхание, пытаясь не выдать, что паникует.

— В тот день, когда ты сказал Сайондзи, что Плейбоя больше нет…

Тога сглотнул.

— Да?

— Это был не Сайондзи. Это была я.

Она наконец посмотрела на него, и ее серьезный извиняющийся взгляд помог ему сдержаться и не рассмеяться от облегчения. Когда-то он со стыда бы сгорел, узнав, что признался ей в своей слабости. Но это было до того, как он разбил свою скорлупу и родился заново.

— Теперь понятно, как тебе хватило на меня терпения, — пробормотал он. — Ладно, моя очередь признаваться. — Ее серьезное выражение лица сменилось удивленным. — В последнее утро, когда ты гладила меня по волосам… я не спал.

Утэна покраснела.

— Спасибо, — тихо сказал он. — Ты принесла мне утешение, когда я больше всего в нем нуждался и меньше всего ожидал получить. Ты показала мне истинную цену мечты. Ты освободила меня — и всех остальных — от проклятья. И освободила Невесту-Розу. Ты воистину Принц.

— А Принцу всегда должно быть так больно? — сухо поинтересовалась она. — Лично я не чувствую себя Принцем. Скорее уж подушечкой для булавок. И выгляжу, наверно, кошмарно.

— Ты получила множественные колотые раны и потеряла много крови, — мягко сказал Тога, накрыв ладонью ее руку. — Но для меня ты все равно прекрасна, как Принцесса.

— Льстец, — сказала Утэна, снова покраснев.

— Я тебя ждал. — Серьезный тон заставил ее посмотреть ему в глаза. — Все остальные боялись, что ты не выживешь, но только не я.

Утэна сглотнула, поморщившись от боли в саднящем горле.

— Почему?

— Потому что ты обещала вернуться за мной.

Она довольно долго молчала, задумчиво глядя на него. Сейчас Тога не скрывал своих чувств, но и прежней хрупкой уязвимости в нем не было. Спокойный, собранный, уверенный в себе. Сильный.

Благородный.

«Могу ли я стать твоим принцем?»

— Да, — сказала Утэна, слегка улыбнувшись, когда он недоуменно заморгал.

— Что — да? — растерянно спросил Тога.

— Я так и не ответила тебе в последний вечер на дуэльной арене. — Она осторожно повернула руку, чтобы слабо сжать его пальцы своими. — Принц из меня в данный момент так себе. — Утэна окинула взглядом впечатляющий набор медицинского оборудования в маленькой палате. — Поэтому да. Ты можешь стать моим принцем.

Тога выглядел таким ошеломленным, что ей хотелось рассмеяться. Но смеяться было слишком больно, и она ограничилась ехидной улыбкой.

— По крайней мере, до тех пор, пока я отсюда не выйду… принцесса.

Тога почувствовал, что взорвется, если не найдет способ как-то выразить свое счастье. Он знал, что улыбается как идиот, но не смог бы перестать, даже если бы захотел. А когда он увидел, как сухие губы Утэны расплылись в не такой широкой, но такой же блаженной улыбке… что ж, теперь лишь одна часть его мечты оставалась неисполненной.

Он медленно провел кончиком пальца по ее безымянному пальцу, следя за реакцией. Улыбка Утэны слегка поблекла, когда она поняла, чего там не хватает.

— Руководство конфисковало все Печати Розы.

Острое чувство разочарования и потери ужалило Утэну. Даже если теперь с кольцом были связаны болезненные воспоминания, все равно большую часть жизни оно было неотделимо от нее самой, и без него на пальце стало ужасно пусто.

— Утэна… — Тога набрал воздуха в грудь. — Я знаю, что мы с тобой еще слишком молоды, и задать тебе нужный вопрос я смогу лишь через несколько лет. А пока… — Он выпустил ее руку и, достав небольшую черную коробочку, открыл ее, чтобы Утэна увидела золотое кольцо, вместо камня украшенное изящным контуром сердца. — Примешь ли ты символ моей любви и мою клятву сделать все возможное, чтобы оставаться достойным тебя до этого дня?

Утэна снова сглотнула, и от комка в горле стало еще больнее. Она кивнула, надеясь, что не расплачется. А если и расплачется, то хотя бы не сейчас, а после лошадиной дозы обезболивающих. Тога поставил розы в вазу на столике рядом с кроватью; Утэна все еще видела их краем глаза и задумалась, приносил ли он цветы, когда она лежала без сознания. Рядом с вазой он положил коробочку и осторожно вынул из нее драгоценное содержимое. Сердце Утэны забилось сильнее, когда он взял ее левую руку и надел кольцо на безымянный палец. Оно подошло идеально, что почему-то было совсем неудивительно. Потом Тога неохотно отпустил ее ладонь и сел, и Утэна мысленно чертыхнулась от того, что ей не хватало сил взять его за руку.

Тога взглянул Утэне в глаза и замер, увидев в них искреннее обожание. Видела ли она в его глазах то же самое там, в замке? Если да — неудивительно, что признание на дуэльной арене не стало для нее сюрпризом.

— Я люблю тебя, Тога, — прошептала она.

Ему пришлось напоминать себе, что если обнять Утэну так крепко, как хотелось бы, то ей будет больно, и тогда врачи запретят его сюда пускать. Поэтому Тога проявил отточенный за время борьбы с Плейбоем самоконтроль и поцеловал ее осторожно, нежно, ощутив, как она вздрогнула в его руках. Тут же стало ясно, почему: ее вторая рука, не подключенная к капельнице и аппаратам, легонько коснулась его щеки. Он поймал ее ладонь и удержал — и зажмурился от удовольствия снова чувствовать ее прикосновение. На этот раз, садясь на место, он так и не отпустил ее руку.

— Я люблю тебя, — почти промурлыкал он.

Утэна одарила его нежной сияющей улыбкой, от которой он растаял, а после зевнула, болезненно поморщившись. Тога протянул руку и пригладил ее волосы — так же, как прежде она ему, — и улыбнулся, когда ее веки смежились — как прежде его веки.

— Спи, благородный принц, — мягко сказал он. — Я буду тебя защищать.

Она устало улыбнулась ему и закрыла глаза. Меньше чем через минуту ее голова склонилась набок и дыхание замедлилось. Тога смотрел, как она спит, дивясь тому, как проклятье изменило его жизнь. Может, стоит послать Микагэ открытку с благодарностью?

Он засмеялся про себя, вспомнив мрачного мужчину с розовыми волосами и его поиски вечности. Смех прервался, когда он вспомнил Акио и его всепоглощающее желание обрести силу изменить мир.

Тога вновь улыбнулся и нежно погладил своего спящего принца по волосам. К черту вечность и силу. У него есть Утэна.

• Главная
• Фантворчество
• Фанфики
• Переводы
• Красавица и Плейбой